Джек появляется на следующий вечер. Моросит противный мелкий дождик. Мокрые ограждения, мокрые провисшие сети на берегу, мокрые стены цеха – все серое, безысходное. Как и океан. Морось превращает его в неопрятную лужу. Небо – мутное пятно. Глина вокруг раскисла, превратив все тропинки в грязные катки. Не люблю грязи. Мокрая глина, как живое существо, ползет по ботинкам все выше и выше, норовя добраться до теплой изнанки. Влажный песок налипает на ногах пудовыми гирями. Наверное, из-за этого настроение у меня – так себе.

– Привет, Серж! – Джек протягивает мне руку из-под непромокаемой накидки.

– Привет, – я киваю под капюшоном, не вытаскивая рук из карманов дождевика.

– Ты чего? – изумляется он. – Пьян, что ли?

– Трезв, как стеклышко, – отвечаю спокойно. Прикидываю – вот бы сейчас ударить его под подбородок. Разбить кадык. А потом добавить в основание затылка сомкнутыми в замок руками. Тело сбросить в чан с муренами. Одежду сжечь. И никаких следов.

Джек ежится от моего пристального взгляда. Невольно опускает подбородок пониже.

– Я к Кати. Где она?

– Там, – я киваю на сторожку. – Пришел о делах потолковать?

– Да… в общем, – мнется он.

Э-э-э, парень… Крепко же тебя моя крошка обработала. Никак, втрескался ты в нее по самые уши. Надо же, какой талант у Мишель! Чувствуется опыт делового человека.

– Так иди, чего встал. Соскучился, поди? – тон мой почти оскорбителен. Попытка улыбнуться неудачна: губы, как тугая резина, не желают растягиваться.

– Она… рассказала тебе? – совершенно по-детски интересуется Джек.

– Смотря что ты имеешь ввиду, – усмехаюсь я. – Если ты о том, что под тобой задница горит, то да. Рассказала. Иди, я скоро буду.

Он опускает голову пониже под капюшон и, оскальзываясь, спускается к сторожке.

– Эй, Джек!

– Что?

– Сделай одолжение – не превращай мой дом в бордель.

– Ладно.

Я не спеша заканчиваю обход. Проверяю замки на цехе. Внимательно осматриваю, не порезана ли сетка ограждения. Осторожно семеня по скользкому причалу, проверяю швартовы баркасов. Океан тихо дышит рядом. Зачем-то ложусь на мокрый настил и протягиваю руку вниз. Прохладная вода касается пальцев. Дождь тихо шипит на воде, заглушая плеск редких пологих волн.

Когда я вхожу в сторожку, то наблюдаю чинно сидящих напротив друг друга Мишель и Джека. Их стаканы с чаем остыли. Краем глаза вижу, как Мишель высвобождает свою ладонь и прячет руки. Сбрасываю дождевик. Наливаю себе чаю. Почему-то оба они смотрят на меня вопросительно.

– Начнем? – спрашиваю я.

И они тут же отмерзают. Становятся живыми.

– Твоя сестра рассказала тебе о том, что мне нужно? – начинает Джек.

Сестра? Ай, молодец, крошка! Взгляд Мишель впивается в меня раскаленным угольком. Удерживаюсь от язвительного замечания. Сделанного не воротишь.

– Да. У тебя есть идеи? Хотя бы в общих чертах?

– Сюда часто приходят катера. Контрабандисты с материка. Привозят спиртное, дурь. Иногда даже девочек. Сам понимаешь – компания не приветствует их появление. Но терпит. У некоторых парней связи с серьезными людьми. Не напрямую, конечно, – они слишком мелкие сошки. Мне светиться нельзя. Вы можете договориться с одним из них, и он свяжет вас с нужным человеком. За бабки, разумеется. С ним и договоритесь. Сделаете документы себе и мне. Отсюда ходят грузы с натуральной дурью, так что каналы наверняка есть.

– А потом?

– Потом в условленный день подберете меня в открытом море. Батискаф я затоплю. Автопилот вырублю. Попросту устрою аварию. Перейду к вам на борт и увезете меня. Хватятся меня примерно часов через десять. Если повезет, и головоногов не будет – то и через сутки. Вот первая часть оплаты. Остальное по прибытии на корабль, – он осторожно кладет на неровный стол крохотную черную горошину.

– Не боишься, что мы тебя кинем?

– Боюсь. Но у меня нет выхода. К тому же – вы не производите впечатления людей, которые могут подвести.

– Ты о нас ничего не знаешь, Джек, – криво улыбаюсь я.

– Немного знаю. Достаточно для того, чтобы верить. Кати мне рассказала.

Я только головой качаю. Эх ты, горе-жулик! Развесил уши. Надо будет потрясти Мишель хорошенько, пусть и со мной поделится, чего она ему наплела. Для дела полезно.

– Ваши батискафы не отслеживают с воздуха?

– Отслеживают. Но маяк можно вырубить. Иногда случаются мелкие аварии, цепи маяков не дублированы. Бывает, по нескольку суток батискафы работают без маяков. Бывает, с предельной глубины сигнал не проходит. В таких случаях периодически выходим на связь сами. В общем, из-за отсутствия маяка никто не будет снимать судно с патрулирования.

– Куда ты хочешь улететь?

– В какую-нибудь отдаленную колонию.

– А дальше?

– А дальше – как пойдет.

– Где можно найти эти катера?

– Они сами вас найдут. Обычно приходят по ночам. На ваш причал тоже. С Зурабом потолкуй, он с ними в доле. Возит ящики с виски в поселок. Под рыбой своей. Его знают. С ним и переговори вначале.

– Понятно. Сколько это стоит?

– Откуда мне знать? Я что, каждый день с планет сбегаю? – он начинает выкладывать из карманов пачки замусоленных бумажек. – Тут с наличными туго. Компания предпочитает электронные расчеты. Вот все, что смог обналичить.

– Сколько здесь?

– Около пятидесяти тысяч. Мне пора.

– За тобой никто не шел?

– Нет, вроде бы. На всякий случай, дай мне рыбину побольше. Если что, скажу, свежего захотелось. По ночам у нас лавки не работают.

– Сколько у нас времени?

– Неделя максимум. Желательно уложиться раньше. Мне вас бог послал.

– Ну-ну. Не драматизируй, – успокаивающе говорю я. Знаю я, как зовут этого бога.

– Он не лжет. Он действительно напуган, – вмешивается Триста двадцатый.

Джек поднимается. Набрасывает на себя подсохшую накидку. Возится с пуговицами.

– Как будут сведения, сообщу через Зураба. Устно.

– Я еще четыре дня на берегу. Буду ждать, – он вопросительно смотрит на Мишель. Та отвечает ему виноватой улыбкой.

– Ты вот что, – говорю я веско. Подленькая мстительность внутри меня ищет выход. – Ты к Кати клинья не бей. И так засветил ее. Ни к чему сейчас внимание ваших шустриков привлекать.

– Что я тебе, мальчишка? – на мгновенье Джек снова становится уверенным сильным мужчиной. Только на мгновенье.

– Потерпи, милый, – просит его Мишель с чарующей улыбкой.