– А еще я – й-и-к! пардон! – коплю на черный день, – совсем осоловев, бормочет Джек. Мишель гладит его по руке. Я тихо закипаю, глядя на то, как она сводит меня с ума. Не думал, что я так ревнив. Кажется, сейчас я убью обоих.

– Твое поведение неразумно, – увещевает меня Триста двадцатый. – Мишель явно что-то задумала.

– Плевать! – отвечаю я.

– Ты не имеешь права запретить ей предпринять усилия для вашего спасения, – настаивает глупая железяка.

– Что бы ты понимал! Да лучше мне тут сдохнуть, чем это видеть!

– Ты несешь за нее ответственность. Ты не волен распоряжаться собой. Ты должен помочь ей выбраться. И мне тоже, – тихо добавляет он.

– Понятно. Долг превыше всего. Как же. Сейчас этот пьяный идиот полезет ей под юбку, а я буду делать вид, что все в порядке!

– Хотя бы дай ей возможность объяснить, что у нее на уме!

Застольное действо, меж тем, идет своим чередом.

– Копишь? – деланно удивляется Мишель, склоняясь к столу пониже, чтобы затуманенный взгляд Джека мог проникнуть поглубже за ее свободно расстегнутый ворот.

– Что? – сглотнув, Джек с трудом отрывается от четкого контура угадывающихся под тонкой тканью рубахи грудей.

– Я спросила: в каком смысле ты копишь, Джек? – мурлычет Мишель.

– Это секрет, крошка. Т-с-с! Большой секрет! Когда я уеду отсюда, я стану богатым, как Крез! Компания платит мне гроши. Они думают, я идиот! Те, кто рискует за крошки со стола – идиоты! – Джек переходит на трагический шепот, слышный даже на улице. Мишель ласково проводит ладонью по его волосам.

– Парень, твоя крошка – просто огонь! – пьяно лепечет Джек.

Я резко встаю, едва не опрокинув свой табурет. Выхожу на улицу. Полуденное солнце слепит глаза. Сердце стучит, как сумасшедшее. Наверное, на меня алкоголь так с непривычки действует. Сейчас я искупаюсь. Немного успокоюсь. Потом вернусь и провожу Джека. Пусть добирается домой как знает. Я просто выведу его за ворота.

Я раздеваюсь донага. Под удивленными взглядами парней, грузящих снасти на один из артельных ботов, ныряю прямо с грязного причала. Прохладная вода мгновенно приводит меня в чувство. Пару минут плыву в максимальном темпе, выгоняя из головы пьяную муть. Вылезаю на причал, отряхиваясь, как собака. Надеваю штаны, сразу прилипшие к ногам.

Дергаю хлипкую дверь. Джек впился губами в шею хихикающей Мишель. Рук его не видно из-за стола. Хотя и так ясно, где они. Ударом кулака я превращаю попавшийся на пути табурет в дрова. Красная пелена в глазах, как после боевого режима.

– Наблюдаю перевозбуждение организма. Уровень адреналина превысил норму!

– Заткнись, железяка…

Джек поднимает голову. С трудом фокусирует взгляд в районе моей груди.

– А, это ты! А мы тут – й-и-к! – …беседуем!

Мишель пытается поднять его.

– Экий ты тяжелый, красавчик. Пойдем, я провожу тебя. Ты устал, – Она ведет его мимо меня.

– Не смей! – одними губами шепчет она, прикрывая собой шатающегося Джека. – Не смей! – повторяет она громче. – Я провожу его.

Я сажусь на край стола, в лужу разлитого бренди, впитавшегося в полотенце. Нахожу чей-то недопитый стакан. Залпом выпиваю. Что же это такое! Гвоздь, раскаленный гвоздь сидит внутри. Что она со мной делает? Что она себе позволяет!?

– Наблюдаю…

– Заткнись! – вслух ору я.

Мишель что-то долго нет. Интересно, давно она ушла?

– Десять минут назад, – подсказывает Триста двадцатый.

Выхожу к воротам. Мишель нигде нет. На территории пусто – все ушли в море. Лишь из цеха по переработке доносится шум конвейера. Усаживаюсь на пороге, вытянув ноги. Где ее черти носят? Незаметно начинаю дремать.

Мишель не возвращается и к вечеру. И на следующий день. Брожу, ни на кого не глядя. Тупая боль в груди никак не желает проходить. Чтобы унять ее, начинаю метать нож в чурку-мишень. Вгоняю его на половину лезвия в мокрую древесину. С трудом вытаскиваю, расшатывая за рукоять, снова отхожу на исходную. Через полчаса это занятие мне надоедает. Тогда я раздеваюсь и уплываю далеко от берега. Так далеко, что берег угадывается еле заметной полоской. Мышцы горят и просят еще. Ныряю и долго стараюсь достигнуть дна, пока в ушах не начинает шуметь. Пробкой выскакиваю на поверхность. Глубоко. Попробую позже. Тяжело дыша, ложусь на спину.

– Наблюдаю малое судно, дистанция один кабельтов, идет курсом на нас.

Лениво оглядываюсь. Рыболовный баркас, стуча движком на малых оборотах, чапает мимо. Сбавляет ход. Короткий конец шлепается в воду.

– Эй, парень! Давай на борт! – слышится сверху.

Сидя на корме, спиной ощущаю сочувственные взгляды.

– Тут опасно от берега отплывать, – укоризненно выговаривает мне Зураб, закуривая дешевую вонючую сигаретку. – Полно акул и медуз. И головоноги иногда на дне охотятся. Они твари всеядные – человек им – все равно что конфета.

– Ладно. Не пугай.

– Иди, помоги мужикам снасти разложить. Отвлекает. И штаны надень. Там, в каюте.

Мишель возвращается через неделю. В новой одежде. Ничего сексуального или дорогого. Простые брюки, синяя рубаха. Волосы коротко подстрижены – видимо, отыскала местную парикмахерскую. Как ни в чем ни бывало проходит в дом. Садится на табурет, берет нож и начинает помогать мне разделывать рыбу на обед. Молчим, стуча ножами. Рыба кончается. Я забрасываю в кастрюлю с водой последний кусок. Сдвигаю кастрюлю на огонек метановой горелки. Вытираю руки какой-то тряпкой.

– Юджин, я все сделала, – спокойно говорит она.

– Я в этом не сомневаюсь, – против своей воли язвительно отвечаю я. Присутствие Мишель выбивает меня из колеи. Все мои заготовки куда-то испаряются. Только горечь, смешанная с презрением к ней. И к себе. И нестерпимое желание обнять это волшебное тело. Я сопротивляюсь ему и боюсь даже гадать, что буду делать, если Мишель приблизится ко мне.

– Джек – наш шанс выбраться отсюда. Я все узнала, – продолжает она спокойно.

– Тогда зачем ты вернулась?

– За тобой.

– Тебе потребовалась моя помощь?

– Можно и так сказать. Хотя… я не хочу улетать с Джеком. Я хочу улететь с тобой.

Она откладывает нож и поднимается.

– Юджин…

Неожиданно для себя я бью ее по щеке. В последний момент что-то удерживает мою руку. Видимо, Триста двадцатый. Но все равно, голова ее сильно мотнулась в сторону. Все-таки рука у меня будь здоров.

– Прости, – глухо говорю я и отворачиваюсь.

– Идиот, – шипит она со злостью. – Чертов мужлан! Я не твоя собственность! Я имею право на самостоятельные поступки! Ты что, решил, что я прыгнула в койку к этому недотепе ради удовольствия? Я это сделала ради нас! У меня просто не было другого выхода! Да что ты о себе возомнил, черт тебя возьми!