жена снова свободный человек, и вскоре она отправится домой. А ты со своим истуканом возвращайтесь в свою пещеру, и если я услышу, что ты снова купил раба… лучше сразу уезжай из посёлка.

– А ты смешной. Тебе надо выступать с подобными номерами, будешь пользоваться популярностью среди местной аудитории. Но сейчас я устал от шуток. Пик, приведи мою жену.

Пикандер двинулся к особняку, собираясь отодвинуть Артура в сторону. Этого Артур и ждал, поэтому положил обе руки на ладонь телохранителя и начал поворачивать против движения сустава. Этот болевой приём был невероятно эффективным, однако Пикандер каким-то неведомым чувством понял, что будет дальше, и отпрыгнул в сторону. У него был удивлённый вид, словно он чудом миновал капкан.

– Что ты делаешь? – Джуану не терпелось. – Иди уже в дом.

– Бери своего клиента и уходи, – в свою очередь, приказал Артур. – Вы никого сегодня не заберёте.

Артуру не хотелось сражаться: он неделю пролежал в больнице и хотел провести хотя бы день в спокойствии и уюте, но сейчас ему необходимо было привнести в этот мир хотя бы немного справедливости, защитить одного человека от другого. Если для этого ему придётся сломать пару костей, так тому и быть.

– Хотя, – протянул Джуан. – Я передумал. Уверен, Изи вернётся ко мне сама, пойдём, Пик. Пусть моя жена побудет на этой шлюшной вечеринке. Чем дольше она просидит в этом доме, тем больше пожалеет.

Джуан с Пикандером направились обратно к машине, стоящей за воротами. Артур позволил себе расслабиться: ему не хотелось сегодня сражаться, и уж тем более с телохранителем тхари.

– Скажи моей жене, – крикнул Джуан через плечо, – Бартон её ждёт.

Только когда пара скрылась, Артур отправился в дом, и сердце у него сжалось. Изабелла сидела на диване для гостей и плакала, закрыв лицо ладонями. Её обступили со всех сторон, утешали, обнимали, предлагали чай, но ничто не могло её успокоить.

– Я должна вернуться… они будут мучить его… – повторяла она сквозь слёзы.

– Что здесь происходит? – тихо спросил Артур у женщины с жёлтым платком на плечах.

– Она сбежала от этого мальчика, затем её нашли и вернули обратно. Но это не самое страшное: с ней был её друг и возлюбленный по имени Чед. И его очень долго мучили у неё на глазах.

– Тоже раб?

– Наверное. Теперь она хочет вернуться, чтобы Чеда не мучили ещё больше.

– Вот урод, – выругался Артур и подошёл к Изабелле вплотную. – Всё будет хорошо, не плачь.

– Отойди, – попросила она, и в её взгляде проявилась чистая, неприкрытая ненависть.

От удивления Артур отпрянул: чего он точно не ожидал, так это сильной неприязни в ответ на его помощь.

– В чём дело? – спросил Марк. То ли он долгое время работал в борделе и научился договариваться, то ли имел прирождённый талант психолога: его голос звучал мягко и доверительно. – Здесь все твои друзья, ты можешь нам рассказать всё, что хочешь. Мы точно такие же, как ты, – люди, оказавшиеся не на своём месте.

– Пусть он отойдёт, – попросила Изабелла, глядя на Артура. – Он такой же, как они.

– Ты ошибаешься, – заверила её Эстер. – Артур другой – он вытащил нас из «Гоа». Нам больше не придётся торговать телом и удовлетворять нужды садистов. Если бы не Артур, меня бы уже не было на свете, честное слово.

– Вы не знаете, кто он такой, – тихо произнесла Изабелла. – Он изнасиловал меня, а ещё убил двух девушек в клубе «Сатурн».

– Не было такого! – возразил Артур, чувствуя, как у него внутренние органы переворачиваются от таких обвинений.

– Очень удобно, да? – продолжала Изабелла, она пребывала в шоке и говорила словно загипнотизированная. – Стёр себе память, и будто ничего не случилось, будто это не ты был, а некто другой. Очень удобный способ избежать наказания за преступления, которых не помнишь.

– Послушай меня очень внимательно… Я вижу, что ты потеряна, не знаешь, как тебе поступить, не видишь своего будущего, я понимаю. Но это не даёт тебе права обвинять других в нелепостях, не имеющих никакого смысла. Я себя знаю – такого я бы никогда не совершил. Я ненавижу насилие и даже представить не могу, чтобы по своей воле причинил кому-нибудь вред. Даже больше, я стараюсь уменьшить ненависть в окружающем мире, по мере своих способностей, конечно.

Изабелла шмыгнула носом, Артур понял, что его слова никак на неё не влияют, они пролетают мимо неё, как ветер, огибающий горную вершину. Не было ни одного слова, которым он мог бы до неё достучаться.

– Я желаю тебе только добра. Я увидел, как тебе плохо с Джуаном, потому и захотел помочь.

– Ничего из этого не важно… Чед у них, а без него я никто…

– Кто такой Чед? – спросил Артур.

В удивлении Изабелла подняла глаза на Артура и тихо прошептала:

– Значит, и правда стёр себе память. Чед Бартон был телохранителем у семьи Тауэр, работа его устраивала, всё было хорошо до тех пор, пока Джуан не купил меня. Вскоре после этого мы полюбили друг друга и решили сбежать, но, как вы догадались, побег оказался неудачным. Чеда ранили во время уличной перестрелки, а когда мы приехали в больницу, кто-то нас сдал. Уже через двадцать минут на порог заявился Джуан со своей обыкновенной ехидной ухмылкой.

– И что дальше? – спросил Артур. – Бартона уволили?

От такого предположения Изабелла истерично хохотнула. Даже окружающие повеселели, словно Артур очень удачно пошутил.

– В чём дело? – спросил он. – Я чего-то не понимаю?

– Артур, ты ничего не помнишь из прошлой жизни, поэтому только ты мог такое сказать, – вымолвила женщина с пустой кружкой чая. – Тхари – не обычные работодатели. От них не уходят просто так, и они не увольняют людей за предательство. Если телохранитель решит предать тхари… можно лишь посочувствовать ему.

– Думаете, возлюбленного Изабеллы сейчас держат в доме Тауэров и избивают?

От предположения Артура глаза Изабеллы снова заслезились, и она закрыла лицо руками. От её рыданий Артуру стало так горестно, словно это он повинен во всех её несчастьях.

Если так, он просто обязан что-то предпринять. И Артур, кажется, знал, что именно.

Подземелье. Источник жизни

За несколько недель, проведённых в «Локо веритатис» среди сектантов, Дарвин понял, что всей душой ненавидит фанатиков. Ему претили каждодневные молитвы и та одержимость, с которой окружающие пытались втянуть его в свои ряды.

Он жил среди них, спал в отдельной комнате, принимал душ и чистил зубы вместе с остальными, но так и не стал членом их общины. Каждый раз, когда Вольфрам, Дизель, Проводник, Кабель или Поршень заводили с ним разговор на тему присоединения, Дарвин сливался. Воспитание, дарованное ему родителями и няней, исключало любую веру в Бога, и никакие действия сектантов не могли заставить его поверить в нечто сверхъестественное. Несмотря на это, выгонять его не стали: Кремний говорил, что у них в убежище может находиться любой сепаратум.

Время, проведённое среди них, Дарвин использовал для того, чтобы убедить друзей отказаться от ненужной веры. С Электролитом было проще всего: пятнадцатилетний парень, казалось, вовсе ни в кого не верил, но он был беден и идти ему было некуда, поэтому он причислял себя к не очень активным сектантам. Анод и Катод с каждым днём прислушивались к словам Дарвина всё больше, и лишь Фара оставалась крепким орешком. Казалось, ни один аргумент не пробьёт её скорлупу.

Периодами Дарвину удавалось пошатнуть её мировоззрение, убедить, что Бога-машины нет, что секта её дурит и использует только для распространения наркотиков, но уже на следующее утро Фара просыпалась с твёрдой верой в догмы культа.

– Бог-машина воздаст нам за все испытания, – отвечала она, когда Дарвин спрашивал, почему они вынуждены жить в подземелье, а не в роскошном особняке, если Бог-машина их любит и заботится о них.

Здесь же, в подземелье, Дарвин отпраздновал своё десятилетие: он никому не сказал о круглой дате, поэтому провёл день рождения в одиночестве, сделав самому себе подарок в виде профессионального микрофона, украденного со склада сектантов. Каждый день он подключал его к телефону и таким образом записывал треки для своего канала на Грайндхаусе. Количество подписчиков у «Эм-Си Разрушителя» выросло до тридцати шести.

В итоге Дарвин решил, что