«Вихрь». Этот насылает только одно: чёрного паука в окружении проводов. Как он это делает, я не знаю, но одно совершенно ясно: без наркотиков видения исчезают. В первый день я отобедал с вами, и ко мне пришёл чёрный паук. Но потом я отказался от вашей еды и вернулся к своему старому рациону из остатков ресторана наверху. И видения ушли, потому что нет никакого Бога-машины.

– Не можем поверить, – повторила Фара.

– Это правда, – подтвердил Электролит. – Наркотик насылает нам видения с помощью каких-то веществ в составе. Там, скорее всего, находятся миллионы наноботов, которые проникают в мозг и вызывают заранее записанные видения. Вот почему все видят одно и то же.

– Кремний не могли врать… они говорят от лица Тотума…

– Одумайся, – вскричал Дарвин, и в животе отдалось болью. – Нет никакого Тотума! Бог-машина – выдумка, чтобы отвлечь внимание от происходящего вокруг. Ваша хвалёная сила, которая позволяет вам управлять дронами, даётся не от Бога. Это вирус Плуто управляет ими. Каким-то образом секта и хакеры из «Гелеарте» связаны.

Фара обводила оборудование перед ней невидящим взглядом, и Дарвин не знал, что ещё можно сказать, чтобы она наконец поверила, как её водили за нос всё это время.

В этот момент прибежал Катод, запыхавшийся и покрасневший.

– Мы нашли выход, но он закрыт на решётку и навесной замок. Анод уже ищет ключ, так что пойдём!

Не успели они развернуться в нужную сторону, как дверь в зал вылетела и на её пороге показался разгневанный стрелок, уже целящийся из арбалета. Дарвин, превозмогая боль, постарался выпрямиться и направился прочь, когда очередной болт пробил Фаре ногу насквозь.

Но этого стрелку было мало, он вытянул из-за спины микроволновую пушку, похожую на металлоискатель, и направил в сторону Катода. Тот сделал всего два шага и упал на землю как подкошенный. В этот момент Дарвин от злости сжал зубы: как бы больно ему ни было, это было ерундой по сравнению с излучением микроволн. Всего полсекунды фокусировки достаточно, чтобы лишить человека зрения на несколько дней. И будет большим везением, если оно вернётся целиком. Продержи стрелок фокусировку пару секунд, и Катод сварился бы заживо.

– Думали сбежать, сучата? – с яростью усмехнулся стрелок. – Никто не убежит сегодня. Моя жена заснула навеки после приёма вашего «Вихря», и сегодня каждого из вас ждёт та же судьба.

Дарвин передвигался настолько медленно, что не успел пройти и десяти метров, прежде чем мужчина нагнал его и отвесил мощный пинок, опрокинувший его на бок.

– Каждого из вас сегодня ждёт мощный трип, боюсь, последний в вашей жизни. Прокатитесь на собственной карусели.

После этого он достал охотничий нож, размер которого позволял выйти против медведя. Но не пустил его в ход, а направился к столу лаборатории, где находился один из пакетов «Вихря». Он вскрыл его, высыпал на ладонь горстку бурого порошка и тут же остановился.

– А это что? – спросил он, глядя на постамент неподалёку. Дарвин перевёл взгляд и понял, что так удивило мужчину: в центре зала находилась тумба, вроде подставки для музейных экспонатов. На её поверхности располагался шприц с красной жидкостью, под куполом из двухсантиметрового стекла. – Это ваш новый наркотик?

Стрелок тут же потерял интерес к «Вихрю» и направился к шприцу. Некоторое время он раздумывал, как достать его из-под стеклянной защиты, и в конце концов опрокинул тумбу. С лязгающим звуком стекло отлетело в сторону: оно ничем не крепилось к поверхности.

Шприц от удара укатился в сторону, и мужчине пришлось догонять. Вскоре он поднял его, повертел в руках и в задумчивости произнёс:

– Как странно, он будто горячий. У этой штуки температура хранения пятьдесят градусов… Наверное, видения от него будут – настоящий улёт.

С последними словами стрелок подошёл к Дарвину, наступил ему ботинком на бедро и со всей силы вогнал иглу в ягодицу. Дарвин не видел, но чувствовал, как растягиваются его мышцы, когда красная жидкость впрыскивается в организм.

– Ах ты говноед! – выкрикнул Дарвин и начал извиваться. Он ещё не знал, что за жидкость расползается по его телу, но само количество уже причиняло сильную боль.

– Посмотрим, что эта штука делает с человеком, – прокомментировал мужчина и направился обратно к столу.

Что бы ни вкололи Дарвину в организм, оно не приносило никаких галлюцинаций, не было даже намёка на помутнение сознания. Он не чувствовал ни эйфории, ни изменения настроения, ни прилива сил, ни расслабленности. Создавалось впечатление, что ему в тело влили физраствор. Единственным эффектом был нарастающий жар в ягодице, но это Дарвин списывал на защитную реакцию организма, пытающегося защититься от чего-то инородного.

Возле стола мужчина высыпал на ладонь горстку «Вихря» и направился к Фаре. Приблизившись к ней, он встал на колени и со злорадством ухмыльнулся.

– Вдыхай, девочка, – произнёс он и высыпал весь порошок на её лицо.

От неожиданности Фара чихнула, и половина наркотика оказалась на лице у самого мужчины.

– Ах ты сучка! – выкрикнул он, ударил Фару ладонью по щеке и встал, чтобы отряхнуться. Его глаза были закрыты, он не мог осмотреться, поэтому Электролит воспользовался моментом, подкрался к нему сзади и ударил по голове основанием микроскопа. Мужчина рухнул, всем весом ударившись о пол, и перестал двигаться.

Такому ходу даже сам Электролит удивился, он смотрел на лежащего перед ним человека и не верил, что собственными руками причинил ему вред. Дарвин переводил взгляд с одного на другого и понял, что нужно выручать парня. Если сейчас он слишком сильно погрузится в свои мысли, совесть начнёт съедать его.

– Быстрее, помоги Фаре! – крикнул он, и Электролит ожил.

– Ребят, я ничего не вижу, – тем временем стонал Катод.

Всё лицо Фары было покрыто слоем «Вихря», она вдыхала его при каждом подъёме груди. Электролит принялся вытирать рукавом рубашки, но было уже поздно: она приняла слишком большую дозу.

– Мы видим их, – внезапно произнесла она и указала на потолок. Дарвин поднял взгляд и не увидел там ничего. – Он здесь, Тотум пришёл за нами…

– Передозировка, – произнёс Электролит. – Надо срочно что-то сделать.

– Что? – спросил Дарвин.

Они смотрели друг на друга и не знали, что предпринять. Никто из них не был медиком и не читал инструкций по спасению наркоманов.

– Где ближайшая больница? – спросил Дарвин.

– В двух километрах, но они её не примут. Даже на вызов не приедут, пока номер страховки не продиктуешь.

– Вызывай. Я всё оплачу.

Электролит удивлённо посмотрел на Дарвина, но спорить не стал. Он достал из кармана телефон и тут же выругался:

– Связи нет, надо выбраться на поверхность.

– Ребята… – хныкал Катод. – Кажется, я ослеп.

– Ты не ослеп, – возразил Электролит. – Тебя лишь слегка задело и жидкость в глазах нагрелась, но скоро зрение к тебе вернётся, главное, не напрягайся слишком сильно.

– Мы его видим, он с нами, он зовёт нас, – произнесла Фара, указывая на потолок. – Тотум доволен нашей службой…

На её лице застыла гримаса блаженства, которого Дарвин никогда не видел. Её лицо просияло, она будто увидела над собой портал в лучший мир, где все счастливы и нет никаких бед.

– Её сердце колотится, – произнёс Электролит, держа ладонь на рёбрах Фары. – Причём не ровно, оно с ума сходит.

– Тотум позаботится о нас, его любви хватит на всех… – от счастья Фара даже заплакала. – Он такой красивый.

Дарвин не сдержался и снова глянул на потолок. Что бы ни видела перед собой Фара, это всё происходило у неё в голове. Эффект от приёма огромной дозы «Вихря» усилился, и теперь Фара не просто ощущала чёрного механического паука как сон наяву, а видела его собственными глазами. Не принимай она «Вихрь» в еде несколько последних месяцев, организм бы не выдержал. Но и привыкшее к наркотику тело сдавало.

Электролит вскочил и бросился искать каталку или тележку, что угодно, что позволило бы перевезти девочку в другое место. Тем временем со стороны зала медитаций, где находились члены «Бон Месси» с сектантами, раздавались выстрелы и крики.

– Рохля! – выкрикнул Электролит и побежал в угол.

– Что? – спросил Дарвин и увидел, как парень тащит за собой ручную гидравлическую тележку для перевозки грузов.

Всю работу делал Электролит, поскольку любое усилие со стороны Дарвина отдавалось резкой болью в животе.

Жар в ягодице усилился настолько, что казалось, будто Дарвин сидит на раскалённой плите. Тепло начало расползаться в стороны