– Кто этот человек, Ваше Величество? Я видела его лицо в ваших мыслях много раз. Темноволосый мужчина с улыбкой заклинателя змей.

Девушка покраснела.

– Никто.

– Вовсе не никто. – Андали захватила прядь волос над левым ухом Келси и отрезала ее. – Этот человек много для вас значит, но все же я вижу, что все эти чувства смешаны со стыдом.

– И что?

– Вы сами выбирали, что чувствовать к этому человеку?

– Нет, – признала Келси.

– Этот выбор можно считать одним из худших в вашей жизни?

Девушка кивнула, признавая свое поражение.

– У нас не всегда есть выбор, Ваше Величество. Мы просто выбираем лучшее из возможного, когда все уже решено.

Эти слова не утешили Келси, а заставили ее ощутить полную беспомощность. Она молча сидела и с унылым видом смотрела на растущую груду темных волос на полу. Она знала, что ничего не значит для Ловкача, но даже призрачная возможность поддерживала ее. Решившись остричь волосы, она, казалось, сожгла за собой последний мост, оказавшись там, где у нее точно не было ни малейшего шанса…

В дверь постучался стражник, по приказу Пэна принесший черную форму тирской армии, которую он небрежно бросил на кровать. При виде Келси он удивленно выпучил глаза, но под ее яростным взглядом поспешил ретироваться, прикрыв за собой дверь. Пэн вернулся в свое кресло, очевидно, избегая встречаться с ней взглядом. Андали закончила стрижку, знаком велела Келси наклониться, быстро собрала остатки длинных волос и отрезала их. Затем, заставив ее снова выпрямиться, женщина придирчиво осмотрела результат своей работы.

– Сойдет. Настоящий парикмахер потом все подровняет.

Келси показалось, что ее голова стала легкой, почти невесомой. Набравшись смелости, она решилась посмотреться в зеркало. Андали сделала ей хорошую стрижку, почти как у Корина, оставив лишь аккуратную шапочку волос. Девушке, обладавшей прелестным эльфийским личиком, такая прическа бы даже пошла, но Келси хотелось разрыдаться. Из зеркала на нее смотрел мальчишка – с пухлыми губами и красивыми зелеными глазами, но все же мальчишка.

– Вот дерьмо, – выпалила она. Она много раз слышала это слово от стражников, но лишь сейчас осознала истинную пользу ругательств. Одно это слово передавало ее чувства гораздо точнее, чем сто любых других.

– Пойдемте, госпожа. Теперь нужно одеться. – В бесстрастном взгляде Андали мелькнуло нечто похожее на жалость.

– Как вы думаете, мы вернемся?

– Не знаю, госпожа. Но ехать все равно нужно.

Из Королевского Крыла они вышли по одному из секретных туннелей Булавы: по темному проходу, затем вниз по квадратной лестнице, которая казалась бесконечной. Келси передвигалась будто в полусне, поскольку сапфир мешал ей думать ясно. У нее в голове мелькало множество лиц: Арлен Торн, Ловкач, женщина с холодными глазами и высокими скулами. К тому моменту, когда они пересекли подъемный мост, она уверилась, что это лицо Красной Королевы Мортмина, хотя сама не знала, откуда ей это известно.

Она ожидала, что придет в восторг от возможности снова побывать на свежем воздухе, ведь за целый месяц с момента своего приезда она ни разу не покидала Цитадель. Однако камень не позволял ей насладиться даже свежим воздухом. Как только они, никем не преследуемые, выехали из Нового Лондона, сапфир начал тянуть ее за собой. Иначе это было не описать: камень физически давил на нее, будто веревка, обвязанная под грудью, и тащил ее на восток почти по прямой. Если же она пыталась хоть немного сменить направление, камень источал невыносимый жар, а к горлу поднималась столь сильная тошнота, что девушка с трудом удерживалась в седле.

Келси не удалось долго скрывать свое самочувствие от Пэна, а тот настоял на том, чтобы рассказать обо всем Булаве.

Отряд остановился напоить лошадей на берегу Криты, на низкой насыпи, спускавшейся к кромке воды. Вся королевская стража, за исключением Галена и Кэя, которых Булава оставил охранять Королевское Крыло, находилась на берегу. Келси не знала, что им сказал Лазарь, но вряд ли что-то хорошее: она уже поймала на себе несколько скептических взглядов, а у Дайера был такой вид, словно он целиком проглотил лимон. Когда Пэн, Булава и Келси отошли в сторонку, чтобы побеседовать наедине, она услышала ворчание рыжеволосого стражника: «Чертова трата времени».

Когда девушка извлекла из-под рубашки сапфир, он снова горел так ярко, что мужчинам пришлось прикрыть глаза руками.

– Этого еще только не хватало, – проворчал Булава.

– Куда он ведет вас? – спросил Пэн.

– На восток.

– Почему бы вам просто не снять его? – спросил Булава.

Со странной неохотой Келси подняла руки и расстегнула цепочку. Но сняв ее с шеи, она вдруг почувствовала себя ослабевшей, не совсем живой. Это было жуткое ощущение, словно из нее выкачали все силы.

– Господи, она бледнеет на глазах!

Пэн замотал головой.

– Она не может его снять, сэр, – он вынул кулон из рук Келси и снова надел его ей на шею. Она ощутила во всем теле приятную пьянящую легкость.

«Что этот камень со мной делает?»

– Ох, не знаю, – пробормотал Булава с отвращением. – И какого дьявола нам делать с этими колдовскими штучками, Пэн?

– Мы можем просто ехать за Королевой, сэр. Неважно, откуда она получает указания.

– У меня идей получше нет, – проворчал Булава, бросив на Келси раздраженный взгляд. – Но у нас будут проблемы. Все и так недовольны, что их сюда вытащили.

Девушка покачала головой.

– Знаешь, Лазарь, сейчас мне совершенно безразлично, верите вы мне или нет. Но потом я вам припомню, что вы мне не поверили.

– Хорошо, госпожа. Как знаете.

Поднявшись на насыпь, Келси спрятала камень под военную форму и заслонила глаза от солнца. Крита голубой нитью змеилась на восток, а Кадделл, протекавший в нескольких милях к северу, уже почти не было видно. Две реки текли почти параллельно, но их русла были разными: у Криты резкие извилистые повороты, у Кадделла лишь легкие изгибы. Никаких признаков Торна не было заметно, но Келси это не обескураживало, ведь сапфир по-прежнему настойчиво тянул ее туда, куда она стремилась.

Взяв поводья своего жеребца из рук Веллмера, Булава непринужденным тоном объявил: