– С этого момента нас ведет Королева. Следуем за ней.

В рядах стражников раздалось недовольное бормотание, а Дайер, поджав губы, громко и многозначительно вздохнул. Но на этом возражения, похоже, закончились. Они вернулись в седла, и Кибб с Корином возобновили добродушный спор о статях своих лошадей, за которым они коротали большую часть пути. Все, кроме Булавы и Дайера, по видимости, решили считать это просто причудой, будто взбалмошной королеве взбрело в голову покататься на лодке по Крите.

«Ну и ладно. Лишь бы мы добрались куда надо».

– Мы могли бы разделиться, госпожа, – тихо предложил Булава. – Отправить с вами четыре-пять человек и…

– Нет, – возразила она, стиснув в руке сапфир. – Даже не начинай, Лазарь. Если я сверну с пути, камень сведет меня с ума.

– Может, вы уже сошли с ума, Ваше Величество? Такое вам в голову не приходило?

Оставив его слова без ответа, девушка сжала поводья и повернула коня на восток, позволяя ему самому выбирать дорогу по берегу реки. Давление на грудь сразу же ослабло, и она с облегчением закрыла глаза.

На следующий день они обнаружили следы огромных колес, впечатавшиеся в глинистую поверхность Мортийского тракта. При виде них Булава остановился как вкопанный, и Келси со злорадством отметила его удивление, хотя было ясно, что он все еще не убежден до конца. Порой следы пропадали с дороги, уходя в поля, но их всегда было легко заметить, и теперь она понимала, куда держал путь Торн: на восток, почти по прямой к Аргосскому перевалу, как обычно и шли клетки с рабами. Маршрут был проложен цинично и дерзко, чего и следовало ожидать. Вдали, поднимаясь над линией горизонта, виднелись два больших пика, обрамлявшие перевал: гора Эллир и гора Уиллингем. Провести караван через границу можно было и в других местах, но через Аргос лежала прямая дорога к Пиковому холму, откуда можно было спуститься непосредственно в Демин. Торну нужно было торопиться, а значит, и Келси тоже. В первую ночь, когда стражники заговорили о привале, девушка твердо сказала, что им никто не мешает остановиться на ночлег, но сама она продолжит путь. Бессонная ночь в дороге не прибавила ей союзников, но ее это не волновало. В ее голове пульсировала струя голубого огня, которая, казалось, захватила ее, становясь все мощнее с каждым часом.

На вторую ночь Булава велел наконец остановиться и передохнуть. Даже Келси не стала возражать, осознав, что загнала себя до изнеможения. Они разбили лагерь на огромном цветочном поле сразу за устьем Криты. Келси еще не доводилось видеть ничего подобного: поле простиралось подобно океану, пестревшему всеми цветами радуги, незнакомые ей цветы пахли клубникой, а трава была такой мягкой, что они даже не стали разбивать палатки и завалились спать прямо на земле. Келси, ожидавшая, что будет часами ворочаться без сна из-за кружившихся в голове образов, сразу же отключилась.

Проснувшись, она почувствовала прилив сил и нарвала цветов, спрятав их под плащ на удачу. Она была не одинока в своих чувствах: казалось, все проснулись в хорошем настроении, и большинство стражников стали вести себя с ней как прежде, отпуская безобидные шутки. Даже Мерн, очевидно избегавший ее после того случая во время аудиенции, чуть отстал от остальных, чтобы поехать рядом с ней.

– Давненько не виделись, Мерн.

– Госпожа.

– Тоже хочешь попытаться отговорить меня?

– Нет, госпожа. – Стражник покачал головой, и Келси заметила, что к его обычной бледности и покрасневшим глазам добавилась светлая щетина, которой по меньшей мере неделю не касалась бритва. – Я знаю, что вы говорите правду.

Она в изумлении посмотрела на него.

– Откуда?

– Мерн! – рявкнул ехавший впереди Булава. – Давай сюда, живо!

Стражник послушно тряхнул поводьями, и его конь быстро оставил позади нескольких всадников. Келси уставилась ему вслед, потом покачала головой. Ехавший с другой стороны от нее Пэн нахмурился, держа руку на мече, и Келси ощутила слабый прилив глухого, еле сдерживаемого гнева. Она хотела бы простить его за ту сцену в своих покоях, но просто не могла этого сделать. Уж Пэн-то должен был поверить ей, он же знал, что она не какая-нибудь истеричка. Молодой стражник, казалось, почувствовал ее гнев и, повернувшись, посмотрел на нее с вызовом.

– Что такое, госпожа?

– Если бы мне пришлось уехать из Цитадели одной, если бы Лазарь не разрешил никому из стражников сопровождать меня, ты бы поехал со мной, Пэн?

– Я же принес присягу, Ваше Величество.

– Но кому? Если бы дошло до выбора между Капитаном стражи и мной, кого бы ты выбрал?

– Не вынуждайте меня отвечать на этот вопрос, госпожа.

– Не буду, Пэн, не сегодня. Но ты либо доверяешь мне, либо нет. И если нет, то я больше не хочу, чтобы ты был моим телохранителем.

Он уставился на нее с оскорбленным видом.

– Госпожа, я заботился только о вашей безопасности.

Келси отвернулась, внезапно снова разозлившись на него, на всех них… кроме Мерна. Прошел уже месяц, и многие успели неплохо узнать ее, но по сути ничего не изменилось. Для них она по-прежнему была девчонкой, которую они вывезли из коттеджа Барти и Карлин как багаж, той, что не умеет ездить верхом и кому нельзя доверить установку собственной палатки. Подчинялись они Булаве. Именно его слово имело вес. И в конечном счете Булава повел себя с ней как с капризным ребенком. Когда Пэн попытался снова заговорить с ней, она не ответила.

С течением дня Келси все сильнее тянуло на восток, теперь уже даже не физически, а ментально. Что-то неумолимое влекло ее разум вперед, совершенно не заботясь о том, последует ли за ним ее тело. В груди ее пульсировал гнев, сапфир тоже пульсировал, и казалось, они подпитывали друг друга, становясь все больше, пока, сразу после полудня, Веллмер вдруг не призвал всех остановиться.

Всадники поднялись на невысокий холм, засеянный пшеницей с вкраплениями фиолетовых цветов, и натянули поводья. Эллир и Уиллингем заслоняли собой горизонт на востоке, образуя глубокую впадину Аргосского перевала. Стражник указывал туда, где у подножия гор Мортийский тракт несколько раз пропадал из виду на крутых подъемах и спусках.

– Вон там, госпожа.

Они привстали на стременах, и Келси вытянула шею, чтобы лучше видеть. Милях в десяти от них вверх по склону змеилась длинная черная тень.

– Просто расселина в скале, – пробурчал Дайер.

– Нет, сэр.

Лицо Веллмера побелело, и он, стиснув зубы, повернулся к Келси.

– Это клетки, Ваше Величество, идут в ряд. Я вижу прутья.

– Сколько их?

– Восемь.

– Чушь собачья! – рявкнул Элстон. – Как это Торн умудрился тайно построить клетки?

– Неважно как. Что сделано, то сделано.

Келси почувствовала на себе взгляд Булавы, но даже не взглянула на него. Справа от нее Пэн всматривался в подножие гор. Подбородок у него подрагивал.