Одних правительственные уполномоченные лишают крова и изгоняют из поместий. Над другими свершают варварское насилие, каким ныне грозят и нашему королю. Таков наш новый Вавилонский плен.

Тебе придется противостать этим людям вместо меня, о чем я сообщаю тебе с болью, равной той, что причиняла мне пила, вгрызавшаяся в мое колено. То, что им известно о совещаниях, проводившихся в Бакленде узким кругом, не подлежит ни малейшему сомнению, ибо один из нашего сообщества ныне входит в состав их комитета. У Филемона Армсли столько же лиц, сколько вокруг него людей, на них взирающих. Он утверждает, что исподволь отстаивает наши интересы.

Я завещаю тебе все эти беды — и еще одну. Сегодня врачи сказали мне, что кровь моя отравлена. Аптекари держатся такого же мнения. Но я давно это знал. Наше родовое наследие всегда было ядом, который течет в наших жилах, смешанный с алой кровью, питающей нас.

Сейчас поздняя ночь, ты и Бакленд далеко от меня. Однако я храню спокойствие, полагаясь на слово, данное мне тобой, и зная теперь твой подлинный характер. Леди Анна отдала свою жизнь не зря. В твоих руках, я уверен, Долина будет в сохранности. Ты послана мне Небом, Лукреция, мне и ей…

Джон ждал Лукрецию в Солнечной галерее, подыскивая подобающие случаю слова. Но когда она пришла после полуночи, с опухшими от слез глазами, у него отнялся язык. Она молча прижалась к нему, содрогаясь от беззвучных рыданий.

В Большом зале развесили траурные полотнища. Слуги исполняли свои обязанности в молчании. Лукреция надела темное платье и вуаль. Сидя рядом с Джоном в спальне, она неподвижно смотрела на дверь.

— Однажды он застал меня здесь за игрой. — Она оглянулась на колыбель с серебряными колокольчиками, на покрытые пылью гребни и флаконы. — Мы с Джеммой играли здесь в королев и служанок.

— Теперь тебе придется играть другую роль, — сказал Джон. — Теперь ты хозяйка поместья Бакленд.

Сэр Филемон прибыл в сопровождении отряда всадников, как и в прошлый раз; его переметные сумы раздувались от документов. Сидя за огромным буковым столом в кабинете, Лукреция выслушала его заверения в преданности; Джон, Бен Мартин и мистер Фэншоу стояли позади нее. Он будет ходатайствовать по их делу перед комитетом, пообещал сэр Филемон. Но увы, он не может вернуться с пустыми руками. Джон увидел, как сморщился шрам на щеке, когда мужчина улыбнулся извиняющейся улыбкой, доставая свои бумаги. К сожалению, без компромиссных выплат не обойтись…

После того как Марпота выдворили из Долины, в усадьбу снова потянулись коробейники и повозки с разным товаром. Бен Мартин и мистер Фэншоу проверяли счета в кабинете стюарда, составляли списки рент, налогов и прочих платежей, подсчитывали суммы задолженностей и объезжали Долину, собирая недоимки. Скоро в людном приемном дворе Филип надзирал за толпой, призывая к порядку энергичными жестами здоровой руки. Мотт начал засаживать огород. Кухонные работники снова стали принимать пищу внизу.

Известие о возрождении усадьбы разнеслось далеко по окрестностям. Люди прибывали в поисках работы. В полях за рекой артель наемных работников под руководством Адама Локьера разбрасывала навоз. В садах мужчины и мальчики копали, обрезали, чинили и сажали. Только карповые пруды стояли без ухода, и в темной воде среди водорослей лениво плавали рыбы.

Выбитые окна Большого зала застеклили, и в длинных переходах усадьбы вновь стало оживленно. Джон и Лукреция больше не могли перекидываться взглядами за столом и соприкасаться руками под ним, не говоря уже о том, чтобы обниматься в пустых коридорах. Сталкиваясь с Лукрецией днем, Джон едва успевал взять ее за руку, как рядом уже слышались чьи-нибудь шаги и ей приходилось торопливо от него отскакивать.

— Я не смогла улизнуть! — сердито прошептала она после того, как он в очередной раз тщетно прождал ее в Солнечной галерее.

Их свидания стали реже. Порой они не встречались неделю-две, потом порывисто бросались друг другу в объятия, охваченные лихорадкой страсти. На следующий день, орудуя своим половником у очага или обсуждая с Филипом меню на ближайшие дни, Джон задавался вопросом: уж не пригрезилось ли ему ночное свидание, столь резко вырвавшее его из обыденной жизни в кухне?

Но в конце года, в День святого Андрея, Джон накрыл стол в Солнечной галерее и дождался Лукрецию, стоя подле него с подносом, нагруженным блюдами. Она села и с улыбкой промолвила, когда он склонился над ней с ложкой в руке:

— Если хочешь, можешь сесть рядом со мной, мастер Сатурналл.

Тазовые кости у нее больше не торчали и ребра уже нельзя было пересчитать под кожей. Только след от удара Марпота остался. Лежа с ней в постели, Джон легонько провел пальцем по горбинке.

— Твоя кривоносая невеста, — пробормотала Лукреция.

— Хотел бы я, чтобы ты была ею.

Той зимой кладовые и овощехранилища были полны. В Двенадцатую ночь улыбающийся мистер Фэншоу вызвал Джона наверх и провел по лестнице, мимо старой питейной кладовой и по коридору в Большой зал.

Снова повара, поварята, вертельщики и судомои выходили из-за ширмы и приглашались за стол. Домашние и дворовые слуги двигались на лавках, освобождая место, и скоро Большой зал пестрел всеми ливрейными цветами — красным, зеленым и пурпурным. Филип Элстерстрит ухитрился сесть рядом с Джеммой. Адам Локьер и Альф, подавшись вперед, перешучивались с Джинни и Мэг. За ними мистер Банс и мистер Стоун зевали над своими кубками, а Симеон Парфитт сердито жестикулировал, утихомиривая трех весело орущих поварят. Жизнь, в которой Симеон, горестно хлюпая носом, заглядывал в почерневший варочный ковш, а Сковелл вкладывал свой половник Джону в руку, казалось, осталась в далеком прошлом.

Сэр Филемон достиг договоренности по их делу в комитете, сказала Лукреция. Соглашение останется в силе, покуда будут производиться компромиссные выплаты, утверждал Бен Мартин. Джон бросил взгляд на мистера Паунси. В последнее время бедняга целыми днями играл в шахматы с миссис Гардинер, по секрету сообщил мистер Фэншоу. Лукреция, сидевшая с другой стороны от домоправительницы, сейчас откинулась на спинку стула и почти полностью скрылась за ее дородной фигурой. Джон кивнул одному из подавальщиков, прося налить еще вина. Миссис Поул сдавленно хихикала рядом с мистером Фэншоу. Когда веселье за столами стало буйным, дамы поднялись на ноги, собираясь удалиться. На секунду задержавшись позади Джона, Лукреция шепнула:

— Приходи сегодня.

Он сумел ускользнуть из кухни лишь поздно ночью и поднимался по крутой лестнице, шагая через ступеньку. Дверь в спальню была открыта. Лукреция стояла у камина, в серебристо-голубом шелковом платье. Когда Джон остановился в дверях, она захватила ткань с боков, натягивая потуже:

— Оно мне почти впору.

— Может, королева вызовет тебя в Париж.

— Я не поеду.

— Может, королевский двор вернется.

— Не сегодня. — Лукреция повернулась к нему, разглаживая на себе шелк. — Ты раскормил меня, Джон Сатурналл. Видишь, как у меня округлился живот. А вдруг он вырастет еще больше, только вообрази…