Бенга склонился в полупоклоне перед Тильдинной Брайзен-Фаулен:

— Сударыня… прошу простить. Нам нужно побеседовать с глазу на глаз… в тишине… Можно?

Как-то так получилось, что он оттер Тильдинну в сторонку, но это не показалось ей обидным. Она словно задремала на мгновение, а когда очнулась, ни предводителя осаждающих башню, ни вежливого молодого южанина рядом не было.

Тильдинна захлопала глазами.

— Валь! — воззвала она. — Скажи, мы скоро уже поплывем домой? Мне столько странного приснилось и как-то не по себе…

Вальерд обвел растерянным взглядом группу горожан и приезжих, давно примелькавшихся, но так и не ставших своими, и остановился на Кати Зайн с младенцем на руках. Кати понимающе кивнула Вальерду, отдала малыша стоявшему тут же дядюшке Зайну и обняла Тильдинну за плечи.

— Пойдемте, сударыня, — вздохнула она. — Вам лучше прилечь.

Пустоверы, оставшиеся без настоятеля, сгрудились поодаль, в стороне от цитадели. На площадке башни неспокойно ворочался дракон. Штурм стихийно прекратился. Никто из действующих лиц толком не понимал, что же делать. А те, кто мог на них повлиять, были заняты.

Одной небрежно брошенной фразой Бенга перенес себя и Хунда на десяток шагов и укутал покровом незаметности. Они не то чтобы стали невидимы для сторонних наблюдателей — за ними просто никому не хотелось наблюдать.

— Мне нужен перстень, который ты носишь, — без предисловий сказал Бенга. — Подумай, что ты хочешь взамен, рыжий пес северянин.

— А если я не отдам? — оскалился Хунд.

— Тогда его у тебя отберут, — сухо сказал Бенга. — И ты ничего не получишь взамен. Позволь мне упредить твои вопросы. Это королевский перстень. Он был украден. Я не знаю, как он попал к тебе, но это неважно.

— Добыл в бою, — хмуро сказал Хунд.

Южанин пожал плечами.

— Я же сказал, неважно. Говори, что тебе нужно, и ты получишь это в обмен на перстень.

Хунд задумался.

— Свобода, — нехотя сказал он. — Корабль с командой. Право плыть, куда мы захотим.

— Мы? — поднял бровь Бенга.

— Странствующие монахи, — холодно пояснил северянин. — Я принял пустоверие. И я теперь настоятель братства. Мы хотим покинуть архипелаг и выйти в мир.

Бенга выдержал паузу.

— Архипелаг заперт в Охранном кольце, — буднично сказал он. — Никто не сможет его покинуть. Я сам пытался — и не смог.

— А! — ухмыльнулся Хунд. — Мы сможем.

— Пробуйте, — безразлично откликнулся Бенга. — Но пока действует магия, с островов нельзя выбраться. Так было всегда, это закон тысячелетий. Не знаю, чем хороша ваша пустая вера, но закон архипелага древнее.

— А как ты сам хотел выйти отсюда? — подозрительно прищурился Хунд.

— Путем грешников, — прошипел змеемаг. — Мне помешал вулкан.

— А! — сказал Хунд с другой интонацией и надолго задумался.

Оба, не сговариваясь, повернулись в сторону горы. Шапка умеренно дымилась. Ползли, извиваясь, по черным склонам раскаленные потоки. Отсюда они казались живыми.

— Ну и как же отпереть Охранное кольцо? — сдался северянин.

Бенга протянул руку:

— Отдай мне перстень. Это ключ.

— Вот оно что… — проворчал Хунд. — Ладно, так и быть. Только тебе я его не отдам, хитрый змей. Устрой мне встречу с королем, а там поглядим.

Змеемаг буркнул себе под нос что-то нелестное, но Хунд предпочел не расслышать. Он испытал легкое головокружение, когда Бенга одним мастерским заклинанием перенес их в башню.

* * *

— Ваши пожелания будут исполнены, — сдержанно сказал Орвель. — Ручаюсь своим королевским словом. Итак?

Руде Хунд с тяжелым вздохом стянул с себя перстень и вложил его в звериную лапу короля.

Орвель дор Тарсинг коснулся перстня неловкими пальцами. Трудно было поверить, что наконец настал долгожданный миг. Сейчас все разрешится. Через мгновение он вынет камень из оправы, магия исчезнет, а вместе с ней пропадет большинство проблем, восстановится связь с континентами… Он сам сбросит опостылевшую звериную шкуру и станет человеком.

Король обвел взглядом комнату. Кроме него, все здесь были магами. Для них исчезновение магического поля означало совсем другое, чем для него. Серьезно смотрел на Орвеля главный королевский почтальон Йемителми… уже, пожалуй, бывший почтальон, напомнил себе Орвель. Южанину теперь незачем оставаться на островах. Исподлобья взирал маг-монах Хунд, недавний заключенный, настороженный и дикий. Не мигая, вперился в перстень Бенга, сановник Южной империи, старик в молодом теле. Кристеана дор Зеельмайн и Мбо Ун Бхе держались за руки и казались сосредоточенными и печальными. Судьба этих двоих изменилась стремительно и сильно. Похоже, они очень уж надоели Семирукой, и пряха скрутила две нити в одну.

Каждый из присутствующих находился в напряжении. И только Трина встретила взгляд короля открытой, легкой улыбкой.

Орвель дор Тарсинг улыбнулся невесте и привычным движением вынул камень из перстня.

По комнате пронесся вздох — оказывается, все невольно задержали дыхание.

И — ничего не изменилось.

Орвель с силой зажмурился и вновь открыл глаза. Он оставался зверем. Перстень был разобран — а магия действовала.

Все потерянно молчали. Орвель почувствовал пульсацию крови в висках. Как же так! Он столько ждал этого события… легкий проворот, камень вынут, и все должно стать хорошо и правильно… Не стало. И что же теперь?!

— С-спокойно, — зловеще прошелестел Бенга. — Подож-шдем еш-ще.

Король пригляделся к перстню. Вблизи оригинал неуловимо, но явственно отличался от подделок — тяжестью металла оправы, особым мягким блеском небесного обсидиана. На взгляд короля, с артефактом все было в порядке. Но…

— Вы не проводили с ним никаких ритуалов? — неуверенно спросил Орвель у Хунда. — Этих ваших… пустоверских?

— Я даже не знал, что это за вещь, — буркнул северянин. — Перстень был у меня на руке, когда я заклинал и творил знаки. Но, думаю, это ему не повредило.

— Камень с-слиш-шком долго находилс-ся в перс-стне, — прошипел Бенга. — Мож-шет быть эффект с-сзапас-сдывания…

— Чушь! — рявкнул Мбо. — Не надо себя обманывать. А тем более — нас. Что-то очень сильно не в порядке!

Змеемаг обратил на него немигающий взор.

— А если мы начнем кататься по полу и мяукать, с-станет лучше? — ядовито осведомился он.

Ун Бхе приглушенно заворчал.

— Судари маги! — возмутился Йемителми. — Если вы намерены в такую минуту баловаться взаимными оскорблениями, выйдите вон!