Вторым, более ласковым по отношению к Андропову, чем Цинев, «глазом» Брежнева в КГБ был генерал-полковник, затем генерал армии Семен Кузьмич Цвигун. Рослый, обширный мужчина, он заметно полысел и пополнел за 70-е годы, когда я регулярно встречал Семена Кузьмича в коридорах и на совещаниях. На губах Цвигуна часто можно было видеть добродушную улыбку, он охотно выполнял личные просьбы своих подчиненных. Семен Кузьмич писал романы о партизанах и консультировал художественные и публицистические фильмы о КГБ под псевдонимом генерал Мишин. В частности, он был главным консультантом создателей замечательного фильма «Семнадцать мгновений весны» и некоторых других лент о чекистах. Он очень помогал съемочным группам в организации их бесперебойной работы. Вся его творческая деятельность создала ему не только широкую литературную славу в узких кругах верхушки КГБ и правления Союза писателей, падкого на связи с высокими кагэбэшными чинами, но и мнение о нем среди читателей как о выдающемся партизане и разведчике Великой Отечественной войны. Эта слава широко культивировалась в окололитературных кругах, а чекисты только посмеивались. Они-то знали, что Семен Кузьмич не имел отношения к партизанским делам во время войны. «Наш писатель!» — беззлобно иронизировали даже те, которые, вроде Героя Советского Союза генерала Прудникова, были настоящими героями-партизанами Великой Отечественной войны и написали об этом интересные книги. Пожалуй, более способным литератором была супруга Цвигуна, женщина исключительной красоты и обаяния. Она публиковала, также под псевдонимом, свои рассказы в журнале «Огонек» и держала великосветский литературный салон.

Семен Кузьмич служил в Молдавии в бытность там первым секретарем ЦК Компартии республики Леонида Ильича Брежнева. Несмотря на довольно большую разницу в возрасте, они дружили домами. Оттуда, видимо, и идет легенда о том, что Брежнев и Цвигун женаты на сестрах. На самом деле они не родственники. Когда Брежнев стал генсеком, Цвигун уже был председателем КГБ Молдавии. При назначении Андропова шефом Лубянки Брежнев не усомнился в том, что вторым хорошим его наблюдателем в КГБ станет генерал Цвигун. Я думаю, что Семен Кузьмич, в отличие от Цинева, не причинял много вреда Андропову.

В свое время, после того как в конце января 1982 года генерал Цвигун якобы застрелился на заснеженной дорожке у себя на даче, ходило много версий этой трагедии. Особенное внимание досужих комментаторов вызывали те обстоятельства, что генсек Брежнев не подписался под некрологом Семена Кузьмича, а буквально через несколько дней после смерти Цвигуна скончался второй человек в КПСС, главный идеолог и секретарь ЦК Михаил Андреевич Суслов. Сразу же пошли слухи о том, что смерти Цвигуна и Суслова произошли после того, как Семен Кузьмич был приглашен к Суслову и у них вышел крупный разговор. Темой разговора якобы была Галина Брежнева, дочь генсека, и так называемое «бриллиантовое дело», которое как раз в то время начало разворачиваться и принимать очень громкий характер. Суслов, как говорили некоторые, пенял Цвигуну на то, что тот допустил вовлечение дочери генсека в громкое дело. Другие шли дальше и утверждали, что Цвигун вел какое-то собственное расследование крупных коррупционных дел и вышел на Галину Брежневу. «Бриллиантовое дело» висело над ним, ему запрещено было им заниматься, и он из-за этого пустил пулю себе в голову.

Генерал Бобков высказал версию о том, что Семен Кузьмич был болен раком мозга, не операбелен, страдал от сильных болей и в минуту депрессии покончил с собой. Но чистыми фактами является только то, что Семен Кузьмич погиб в январе 1982 года, а Суслов умер в кремлевской больнице «после тяжелой и продолжительной болезни» в феврале того же года.

Я много лет собирал книжные и газетные материалы о 1982 годе, как об одном из определяющих повороты в истории СССР, беседовал с разными политиками, функционерами, дипломатами, работниками спецслужб, журналистами… И только к марту 2003 года, когда подходило к концу редактирование второго варианта рукописи этой книги, анализ всей суммы фактов, версий и высказываний вдруг дал довольно неожиданную гипотезу. Это, разумеется, не истина в конечной инстанции, но кое-какую пищу для размышлений историков она может дать. Вкратце моя версия такова.

В конце 1981 — начале 1982 года экономический и политический кризис советской Системы вызвал острейший пароксизм борьбы за власть в Кремле. Брежнев уже преступил окончательно черту, за которой фатально усиливались его дряхлость, болезни и распад личности. Перед ним и его «днепропетровской мафией» остро встал вопрос о выборе наследника на кремлевский трон, который сохранил бы полную «стабильность» брежневских кадров, то есть неприкосновенность его друзей-коррупционеров, дальнейшее замещение всех ключевых постов в партии и государстве ставленниками черненковско-щелоковской группировки во власти. Андропов по своим деловым и личным качествам, непримиримому отношению к коррупции вообще не вписывался в число наследников Брежнева на посту генсека. Претендентов было навалом из ближнего окружения и Брежнева, и Черненко.

Хотя в конце 1981 года, в связи с некоторым усилением оперативных мероприятий андроповского КГБ против коррупции, и стали распространяться глухие слухи о том, что Андропов якобы бурно включился в борьбу за власть, это было чистейшей дезинформацией, пущенной из черненковско-щелоковского окружения. На самом деле Брежнев в минуты просветления мозгов стал называть кандидатуры лишь двух своих преемников — Черненко и Щербицкого, первого секретаря ЦК Компартии Украины и члена политбюро КПСС и КПУ, поскольку Украина оставалась единственной из республик СССР, где функционировало наряду с московским украинское политбюро. При этом кандидатуру Черненко, такого же старого и больного человека, Брежнев называл явно для того, чтобы «друг Костя» не снижал своих усилий в его поддержку и еще активнее противодействовал в интригах всем врагам генсека.

Андропов для кремлевских старцев был абсолютно неприемлем. Антиандроповские силы стали запускать в общество различные дурацкие слухи. Например, о том, что жена Щелокова Светлана, жившая в том же московском доме на Кутузовском проспекте, что и Андропов, стреляла из дамского пистолетика в председателя КГБ, но промахнулась. На самом деле и Андропов, и Щелоков только были прописаны в этом доме, а жили круглый год на дачах. Андропов — по Рублевскому шоссе, а Щелоков — в Серебряном Бору. Затем пошел слух о том, что якобы на том же Кутузовском проспекте произошла перестрелка между бравым спецназом МВД под командованием генерал-полковника и первого заместителя министра внутренних дел Юрия Чурбанова и охраной-спецназом Андропова. Причина — якобы генсек Брежнев отдал приказ своему зятю Юрию арестовать другого Юрия — Андропова, но бравые чекисты одолели милиционеров и отбили своего шефа.

Конечно, в этих слухах как-то отражались настроения в кремлевской верхушке против Андропова. Вся брежневская рать была уверена, что Андропов, если только его пропустят к власти, немедленно выгонит их с теплых и насиженных мест. Единственный, кто мог его поддержать, был принципиальный второй секретарь ЦК Михаил Андреевич Суслов. К числу тех членов политбюро, которые наверняка выступили бы в нужный момент за кандидатуру Андропова на высший пост, были, пожалуй, только могущественный министр обороны Устинов и министр иностранных дел Громыко. Но весь этот расклад сил был чисто условным и довольно проблематичным. Андропов явно не числился в фаворитах гонки за первый приз. Западные кремленологи также никогда не включали Андропова в число деятелей, могущих претендовать в КПСС на главный пост в СССР, в силу того что глава спецслужбы был всегда персона нон грата для правящей партийной верхушки.