Грег ухватился за низкие параллельные брусья, установленные в кабинете физиотерапии. Казалось, пот струится из каждой клеточки его тела. Он прошел три ярда, что было для него равносильно восхождению на Эверест. Три ярда, а завтра будет шесть, послезавтра — двенадцать. Чудо, которого он ждал девять лет, наконец начало свершаться.

Спинномозговые нервы, к счастью, не повреждены, поэтому надежда, не покидавшая его, обрела черты реальности. Грег снова уселся в инвалидную коляску. Слишком рано рассказывать кому-нибудь о своих успехах. Пройдет еще много недель, прежде чем он научится ходить без посторонней помощи, но вернется в Америку непременно на своих ногах.

— К вам посетитель, мистер Диринг, — с улыбкой сообщила медсестра, заходя в кабинет физиотерапии. — Я сказала ему, что вы вернетесь в палату через десять минут.

Грег нахмурился. Он не ожидал посетителей. Никого. Ведь о том, где он, знают только члены семьи и Ник. Грегу не хотелось, чтобы его жалели, если лечение не даст результата.

— Посетитель назвал себя? — Он взял протянутое медсестрой полотенце и вытер лицо и шею.

— Это молодой мистер Диринг. — Медсестра улыбнулась еще шире. — У него такой огромный рюкзак, каких я никогда не видела. Если мистера Диринга увидит старшая сестра, она выставит его отсюда, прежде чем вы успеете поздороваться.

— Тогда лучше, чтобы она не видела его. — Грег усмехнулся, отдал полотенце медсестре, выехал на коляске в коридор и быстро покатил к лифту.

Через несколько минут Грег въехал в свою палату. За ним следовал Доминик в потертых джинсах и футболке. В палате Доминик крепко обнял Грега.

— Рад видеть тебя, папа! Как дела? Лечение проходит успешно?

— Дай мне еще месяц и увидишь, каких успехов я добился.

— Ты снова сможешь ходить? Фантастика! А мама знает? А Люси?

— Нет, я решил никому ничего не говорить, пока не смогу продемонстрировать свои возможности. И ты помалкивай.

— Ладно, договорились. У меня для тебя новости, о которых еще никто не знает. Я обручился. Мы поженимся, как только Мел получит разрешение на брак.

Грег приподнял брови:

— А тебе не кажется, что ты еще малость молод для женитьбы? И кто такая Мел? Твою последнюю девушку звали Джоди Брукс.

— Джоди Брукс? А кто она такая? — Доминик рассмеялся. — Ты прекрасно знаешь мою избранницу. Я собираюсь жениться на Мел Брендон.

Грег побледнел. Он попытался заговорить, но не смог. Снова попытался, но закашлялся.

— Что с тобой? — встревожился Доминик. — Дать воды? Или вызвать медсестру?

Грег помотал головой:

— Нет. Ничего не надо. — Он старался овладеть собой. — Ты не можешь жениться на Мелани Брендон. Не смей даже думать об этом!

— Но почему? Я понимаю, мы оба слишком молоды, но провели вместе все лето и…

— Боже мой!

— Да что такое, папа? Ты уверен, что мне не следует позвать медсестру?

— Нет! — Увидев, что сын потянулся к кнопке вызова медсестры, Грег быстро подъехал к нему на коляске и схватил за руку. — Послушай меня, Доминик. Ты не можешь жениться на Мел! Ни в коем случае! Это тебе понятно?

— Нет, не понятно. — Удивление Доминика сменилось яростью. Он не ожидал, что отец придет в восторг от его сообщения, но никак не предполагал такой реакции. — Я люблю Мел. И всегда любил. Я женюсь на ней.

В голосе Доминика слышалась стальная решимость. Лоб Грега покрылся испариной.

— Вы любовники? — дрогнувшим голосом спросил он.

Доминик дернулся, как от удара током.

— Нет, — резко бросил он, покраснев. — Ты думаешь, она беременна, да? И поэтому мы так торопимся пожениться? Все не так. Мы любим друг друга и хотим пожениться, но мы не любовники. Пока!

— Слава Богу! — Грег закрыл глаза ладонью. Ему казалось, что он видит кошмарный сон и никак не может проснуться. Нельзя заставить Доминика оставить Мелани, не объяснив причину. Но уж тем более нельзя допустить кровосмешения. — Ты не можешь жениться на Мелани, — повторил Грег. — Прошу тебя, Доминик, поверь мне на слово.

— Нет! — Это была их первая ожесточенная ссора, и Доминик не понимал, в чем дело. Мрачный, он поднял свой рюкзак. — Мне очень жаль, папа, но я женюсь на Мел!

Мука исказила лицо Грега. Наступил самый ужасный момент в его жизни, и избежать его было невозможно.

— Тебе нельзя жениться на Мелани. Она твоя единокровная сестра.

Доминик нервно рассмеялся.

— Да ты бредишь, отец. — Он подошел к Грегу и положил ладонь ему на плечо. — Наверное, тебя перекачали наркотиками. Ты должен отдохнуть. Я зайду позже.

Грег стиснул ладонь Доминика, лежавшую на его плече.

— Я в здравом уме! Ничто на свете не заставило бы меня открыть тебе правду, если бы не твои слова. А теперь выслушай меня, Доминик. Люк Брендон — твой отец. Ты был зачат до того, как я познакомился с твоей матерью. Когда мы поженились, она думала, что Брендон мертв. Теперь ты понимаешь? — Глаза Грега были похожи на горящие угли. — Ты не можешь жениться на Мелани!

Доминик отшатнулся.

— Ты лжешь, — прошептал он. — Она не моя сестра… Мел не может быть моей сестрой… Это слишком безжалостно… чудовищно… Боже мой! Ты лжешь! Скажи мне, что ты лжешь!

Грег взял сына за руки.

— Я не лгу, Доминик. Это правда, и тебе придется жить с этим.

— Господи! — Доминик вырвал руки. — Но почему ты ничего не сказал мне… все эти годы?.. — По его щекам покатились слезы. — Я считал тебя отцом… я думал… — Доминик подбежал к раковине, и его вырвало.

— Доминик! Послушай меня! — Голос Грега срывался. — Ты всегда был для меня родным сыном! Я люблю тебя… я тебя воспитывал… гордился тобой…

— Нет! — Доминик поднял искаженное болью лицо. — Мой отец — Брендон! Боже мой, Брендон! — Шатаясь, он побрел к двери. — Я тебе этого никогда не прощу! И матери не прощу! И Брендону! Я не желаю больше тебя видеть! Никогда в жизни!

— Доминик!

Дверь распахнулась, но, когда Грег подъехал к ней на коляске, Доминик уже бежал по коридору, расталкивая изумленных посетителей и медицинский персонал.

— Доминик! — снова закричал Грег, но было уже поздно. Его сын ушел.

* * *

На улице Доминик снова почувствовал себя плохо, и его опять вырвало. Прохожие с отвращением смотрели на него и обходили стороной. Никогда в жизни Доминик не думал, что можно так страдать. Казалось, он истекает кровью от ран, нанесенных словами отца. Нет, не отца. Его отец — Люк Брендон. Напыщенный краснобай англичанин, который никогда ему не нравился, даже в детстве. Доминик задыхался. Невозможно жить с такой болью. Невыносимо терпеть ее. А Мелани? Боже милосердный! Мелани!