было еще побыть в маленьком станционном здании, где делалось все возможное, чтобы накормить множество людей. Наши попытки скоротать время в прогулках были неудачными из‐за холодного ветра, дувшего по бескрайней степи. Особенно волновались сарты, коренные жители Средней Азии, мусульмане, спешившие домой на предстоявший большой праздник. Они требовали срочной замены железной дороги верблюдами. Когда поезд наконец двинулся, никто не был уверен, что повреждение устранено настолько, что можно благополучно добраться до Ташкента. Наконец, мы все же прибыли туда и нашли ночлег в крайне грязной гостинице. Спать мешали многочисленные паразиты. Там я обнаружил телеграмму от брата, что оба моих сына тяжело заболели корью и начались неприятные осложнения.

Разумеется, это сообщение меня очень встревожило, но я был вынужден завершить поездку. Путешествие вело меня в идеальный Восток. Сарты – мусульмане, и выглядели они именно так, как представляли мы себе турок: в тюрбане, пестром халате, с кальяном во рту и множеством женщин рядом. Мы посещали наших клиентов на базаре, где у них были свои торговые прилавки. Между ними находились тяжело навьюченные верблюды, тут же наблюдались целые семьи, едущие на одном осле. У каждого сарта, с которым мы имели дело, были в качестве переводчиков мальчики, помогавшие нам понимать друг друга. Как-то один сарт пригласил меня к себе домой, где праздничный стол был целый день накрыт, а гости приходили, ели и уходили.

Было много нового, интересного, красочного, а меня больше всего заинтересовали великолепные фруктовые сады, которые несколько лет назад русская фирма «Алексеев» разбила вблизи Ташкента588. В тамошнем климате все растет очень быстро, если решен вопрос с водой. Так было и с фруктами. Это были первые попытки культивировать там новые виды, и результаты были выдающимися. Замечательные сорта прекрасно выросли в молодом большом хозяйстве, причем более красивые плоды я видел только в Крыму.

Также здесь уже были разбиты огромные плантации хлопка, где трудности опять же заключались в подаче воды, так как орошение было еще на весьма примитивном уровне.

Мы управляли там сахарным заводом, принадлежавшим Воронцову-Дашкову, и это был первый опыт по выращиванию сахарной свеклы в этом районе, но одни годы были отменно урожайными, а в другие, когда полив был чересчур обильным, свекла, бывало, вырастала слишком крупной. Вместо того чтобы обладать требуемым содержанием сахара, она росла в ботву, и такие урожаи давали много свеклы, но мало сахара. В любом случае эти места отличает высокий потенциал развития, и, думаю, со временем они могут стать второй Калифорнией.

Коканд, Самарканд – та же красочная картина, может, даже еще более красочная, чем Ташкент. Я везде получал телеграфные сообщения из Москвы, которые, правда, не очень успокаивали, так что эта забота мучила меня во время всего путешествия. Теперь путь лежал через Каспийское море в Баку, нефтяной центр России. Здесь тогда жил и работал Макс Шумахер, сын Морица Шумахера из Вильдунгена. Он женился там на армянке, с ней я тоже познакомился. Макс Шумахер был в Баку крайне известной личностью, всеми любим и почитаем, но дело он продвинул не очень далеко. Он аттестовал себя как поисковика, но ему вечно недоставало денег для последних двух метров бурения, а потому его находки постоянно перепадали другим. Но тем не менее ничто не отнимало у него жизнерадостности и отличного чувства юмора.

Затем из Баку я вернулся в Москву и обнаружил своих сыновей еще очень больными. Корь дала осложнения на почки и сопровождалась воспалением легких. У жены позади было очень тяжелое время. Эта болезнь еще долго давала о себе знать рецидивами. Небольшая сердечная слабость у Морица, никогда не проходившая, была следствием этой болезни. Следующим летом все они много времени провели в курортном Кранце589, где хорошо отдохнули.

14. Личная жизнь

Позже я тоже поехал туда и перевез их в другую морскую здравницу – Миздрой590, где оставил детей у бывших там Рюхардов, а вместе с женой мы впервые после свадьбы отправились в путешествие вдвоем. Мы поехали через Копенгаген в Осло, его тогда еще называли Христианией, а оттуда экипажем в Берген. К сожалению, весь путь осложняли постоянный дождь и холод, от чего сильно уменьшалось удовольствие от поездок в экипаже по великолепным и строгим природным ландшафтам Норвегии. Но, несмотря ни на что, все странствие осталось для нас хорошим воспоминанием благодаря тому, что мы в поездке оставались наедине друг с другом.

В Осло с нами произошел любопытный казус. Тогда в Осло находилась мать царя, поэтому здесь была размещена особая служба безопасности. Мы вскоре обнаружили, что за нами следит некий господин, который в бюро путешествий заметил, что мы говорим по-русски.

Из Бергена в Осло мы ехали на корабле, но были рады, когда смогли его покинуть, поскольку ужасно качало. Самые прекрасные воспоминания остались от пребывания в Осло, а также в его замечательных окрестностях, где мы провели несколько чудесных дней.

Значительным событием нашей семейной жизни было долго ожидавшееся рождение дочери – малышки Фанни591. Я неделями сидел дома, но как-то жена уговорила меня все же пойти к нашему другу Карсту на его день рождения. После праздничного застолья играли в карты. И не успел я включиться в игру, как меня срочно вызвали домой. Едва я туда прибежал, как уже имел счастье поздравить жену с рождением нашей дочери. Не передать словами нашей безграничной радости, вот только кормить самой матери не удалось, и пришлось срочно искать кормилицу. И опять на помощь пришла тетя Фанни. В общем, эти поиски завершились успешно, и я вернулся с замечательной кормилицей, которая и потом оставалась у нас в доме. Кроме того, я обогатился еще одним опытом, так как до этого мне доводилось иметь дело с рабочими или строем солдат, а тут выбирать пришлось из ряда кормилиц, которые демонстрировали свои умения очень наглядным образом.

Теперь наступил более длительный период благополучия, но все же он был прерван очень тяжелой болезнью жены, когда она вновь ждала ребенка. Мне внезапно позвонили в контору, надо было срочно мчаться домой, где я обнаружил жену с сильным кровотечением. Доктор Рахманов, ее преданный врач, был уже там и подготовил меня к худшему. Днем он сказал мне, что положение очень опасное и мало шансов на благополучный исход. Доктор Вульфинс из близлежащей больницы впрыснул ей солевой раствор.

Это был чудовищный день. Мы уже буквально попрощались с Аней, все дети собрались у кровати, и только тогда я в полной мере осознал,