Права геев – еще одна идея, чье время явно пришло. Когда-то однополый секс считался уголовным преступлением практически во всех странах мира[651]. Первый аргумент в защиту геев – добровольные отношения двух взрослых людей никого, кроме них, не касаются – был сформулирован в эпоху Просвещения Монтескье, Вольтером и Бентамом. Вскоре гомосексуальность перестала наказываться в нескольких странах, а новая волна декриминализации набрала силу с началом революции прав геев в 1970-х годах. Хотя гомосексуальность все еще остается преступлением в 70 с лишним странах (и карается смертной казнью в одиннадцати исламских) и несмотря на определенный откат в России и нескольких африканских странах, общемировая тенденция, поддерживаемая ООН и всеми организациями по защите прав человека, явно направлена в сторону дальнейшей либерализации[652]. Рис. 15–5 иллюстрирует эту динамику: за последние шесть лет еще 8 стран вычеркнули упоминание однополого секса из своих уголовных кодексов.

РИС. 15–5. Декриминализация гомосексуальности, 1791–2016

Источники: Ottosson 2006, 2009. Данные для еще шестнадцати стран взяты “LGBT Rights by Country or Territory,” Wikipedia, https://en.wikipedia.org/wiki/LGBT_rights_by_country_or_territory. Данные для еще тридцати шести стран, которые в настоящее время разрешают гомосексуальные связи, не указаны ни в одном из названных источников. Стрелка указывает на 2009 год, последний, учтенный на рис. 7–23 в Pinker 2011

~

Мировой прогресс в борьбе против расизма, сексизма и гомофобии, при всей его неравномерности и заминках, может показаться необратимым. В одной из своих речей Мартин Лютер Кинг использовал родившийся у аболициониста Теодора Паркера (1810–1860) образ долгой дуги, склоняющейся в конце концов к справедливости. Паркер признавался, что не может проследить взглядом всю эту дугу, но что «совесть ему подсказывает», где она заканчивается. Однако нет ли более объективного способа определить, существует ли историческая дуга, склоняющаяся к справедливости, и если существует, то что ее туда склоняет?

Представление об этой моральной дуге дает Всемирный обзор ценностей, в рамках которого за несколько десятилетий было опрошено 150 000 человек в более чем 95 странах, где проживает почти 90 % населения мира. В своей книге «Рождение свободы» (Freedom Rising) политолог Кристиан Вельцель (основываясь на данных, полученных им в сотрудничестве с Рональдом Инглхартом, Пиппой Норрис и другими) предположил, что процесс модернизации способствовал росту «эмансипационных ценностей»[653]. По мере того как общества превращаются из аграрных в индустриальные и позже в информационные, их граждане начинают меньше тревожиться о защите от врагов и других экзистенциальных угроз; теперь они хотят выражать свои идеалы и в полной мере пользоваться жизненными возможностями. Они начинают больше ценить свободу – свою и других. Этот процесс вписывается в иерархическую модель потребностей, предложенную Абрахамом Маслоу, – от выживания и безопасности к принадлежности, признанию и самоактуализации (и в брехтовский подход, согласно которому «сначала хлеб, а нравственность – потом»). Люди начинают ставить свободу выше безопасности, разнообразие – выше однообразия, независимость выше подчинения авторитетам, креативность выше дисциплины и индивидуальность выше конформности. Эмансипационные ценности можно назвать «либеральными» в классическом значении связи со свободой и освобождением (а не в смысле политической левизны).

Вельцель придумал способ измерять приверженность эмансипационным ценностям с помощью единственного показателя, опираясь на собственное открытие: ответы на определенную группу анкетных вопросов, как правило, коррелируют среди людей, стран и регионов мира с общей историей и культурой. Вопросы эти касаются гендерного равенства (должна ли женщина обладать равными с мужчиной правами на работу, политическое лидерство и высшее образование), личного выбора (могут ли быть оправданными развод, гомосексуальность и аборты), политической субъектности (должны ли гражданам гарантироваться свобода слова и право участвовать в управлении государством, общиной и трудовым коллективом) и философии воспитания детей (какие качества нужно поощрять в детях – послушание или же независимость и креативность). Корреляция всех этих ответов далека от идеальной – аборты особенно часто разделяют людей, согласных по большинству прочих вопросов, – но, как правило, такие ответы достаточно тесно связаны, чтобы с их помощью можно было предсказать множество особенностей той или иной страны.

Прежде чем мы посмотрим, как изменялись ценности по ходу истории, нам нужно учесть, что время не просто перелистывает страницы календаря. С течением лет люди становятся старше, когда приходит время, умирают, а их место занимает новое поколение. Поэтому любое долговременное изменение в поведении людей может происходить по одной из трех причин[654]. Оно может быть эффектом исторического периода: смены эпох, нового духа времени или общенационального настроя, которые, подобно приливу, поднимают или опускают все лодки. Изменение может быть эффектом возраста (иногда говорят, «эффектом жизненного цикла»): люди меняются, превращаясь из хнычущих младенцев в вопящих школьников, вздыхающих влюбленных, пузатых блюстителей порядка и так далее. Учитывая спады и подъемы рождаемости, среднее по популяции отношение будет автоматически меняться с изменением доли молодежи, людей средних лет и стариков, даже если превалирующие ценности каждого возраста одинаковы. Наконец, изменение может оказаться эффектом когорты (или поколения): людям, рожденным в определенное время, могут быть свойственны общие черты, которые они пронесут через всю свою жизнь, и среднее по популяции отношение может отражать доли разных когорт, меняющиеся по мере того, как одно поколение сходит со сцены, а другое на нее вступает. Полностью разделить эффекты периода, возраста и когорты невозможно: когда один период сменяется другим, каждая из когорт становится старше. Однако, если измерять некую характеристику в разные периоды, отдельно фиксируя данные каждой когорты, можно сделать обоснованные предположения о роли всех трех эффектов.

Для начала взглянем на историю стран наиболее развитых регионов: Северной Америки, Западной Европы и Японии. На рис. 15–6 отражена динамика эмансипационных ценностей их жителей на протяжении столетия. Графики построены на основании выполненных в два периода (1980 год и 2005 год) опросов взрослых респондентов (возрастом от 18 до 85 лет), представляющих когорты, рожденные между 1895 и 1980 годами. В США когорты обычно делятся на «великое поколение», рожденное между 1900 и 1924 годами, «молчаливое поколение» (1925–1945), «беби-бумеров» (1946–1964), «поколение Икс» (1965–1979) и «миллениалов» (1980–2000). Когорты распределены вдоль горизонтальной оси согласно году рождения; каждому из двух периодов соответствует своя кривая. (Данные за 2011-й и 2014 годы, которые расширяют диапазон исследования до поздних миллениалов, рожденных вплоть до 1996-го, схожи с данными за 2005 год.)