безжальных пчел, тонкие палочки для извлечения меда из древесных гнезд и прочные палки для выкапывания подземных пчелиных гнезд. Ударами чем-нибудь тяжелым они разбивают раковины гигантских ахатин, панцири черепах и некоторые термитники, обычно оставляемые без внимания обезьянами из других регионов. А еще они часто сооружают себе спальные гнезда на земле. Итого шимпанзе в Конго изготавливают почти три десятка разных инструментов. А общий набор орудий труда, которыми пользуются шимпанзе в масштабах всего вида, включает разнообразные зонды, молоты, наковальни, дубинки, губки, сиденья из листьев, мухобойки и прочие полезные приспособления[279].

Главное, что в разных местах шимпанзе имеют разные подручные материалы и разную поведенческую культуру. И дело не только в том, что четыре расы шимпанзе населяют разные края. Даже в соседствующих сообществах при совершенно одинаковой растительности шимпанзе в одном из них имеют обыкновение мастерить более длинные и широкие орудия, чем их соседи[280].

После того как Гудолл задокументировала, что шимпанзе используют разнообразные палки в качестве орудий, была заново открыта и способность западноафриканских шимпанзе колоть орехи камнями. «В основании нескольких видов деревьев, роняющих на землю орехи в твердой скорлупе, – писал один из исследователей, – шимпанзе собирались вместе, устраивая настоящие "кузницы"»[281].

По-видимому, привычка колоть орехи камнями существует только у шимпанзе, обитающих в Западной Африке к западу от реки Сассандра-Н'Зо[282]. В тех группах, которые колют орехи, разные культурные особенности, а именно: какие орехи они выбирают, как учатся их колоть и каким инструментом пользуются – варьируют от популяции к популяции. Поэтому принято говорить, что у шимпанзе есть «орехокольные традиции».

Употребление в пищу разных орехов требует различных навыков освобождения их от скорлупы, поскольку и твердость, и форма у них различаются. Шимпанзе, которые используют этот вид пищи, учитывают тип ореха и, исходя из опыта, выбирают подходящий для него инструмент[283]. Для более мягких они используют деревянную дубинку; для более твердых может потребоваться камень. Шимпанзе аккуратно укладывает орех, допустим, в углубление на выступающем из земли корне дерева, а затем бьет по нему дубинкой или камнем. Некоторые прилаживают камень в качестве наковальни. Иногда они подпирают ее третьим камнем, чтобы придать нужный угол наклона. (Наковальни весят 2,5 килограмма; камни, используемые в качестве молота, – около килограмма.) Шимпанзе нужно ударить точно по ореху, иначе тот может отскочить. Приложенная сила тоже должна быть достаточна, чтобы расколоть скорлупу, но не раскрошить ядрышко. В некоторых местах, где камни попадаются редко, шимпанзе переносят их с одной «кузницы» на другую. Если же дерево с орехами расположено слишком далеко, они берут с собой более легкое деревянное «оборудование».

Детеныш наблюдает за тем, каким способом его мать колет орехи, в возрасте от трех до пяти лет. В лесу Таи в Республике Кот-д'Ивуар самки шимпанзе иногда действительно направляют усилия детенышей в обработке орехов, пока у тех не получится все как надо. Но к 10 годам овладевшие этим мастерством особи уже легко разбивают орех всего парой хорошо поставленных ударов «молотка»[284]. Впрочем, некоторые шимпанзе так и не научаются делать это как следует; и тогда они становятся, как говорят исследователи, «прихлебателями, которые выискивают брошенные другими надколотые орехи»[285]. Самки шимпанзе в среднем обучаются пользованию орудиями быстрее и вообще обращаются с ними ловче, чем самцы, поскольку молодые самцы обычно больше озабочены своей социальной жизнью[286].

Ученые выявили около 40 форм поведения, связанного с использованием орудий, которые шимпанзе осваивают культурным путем, обучаясь у других особей[287]; у орангутанов таких форм обнаружено 19. Орангутаны знают толк в собственных орудиях: они используют листья в качестве защиты для рук, салфеток для лица или подушек для сидения; они сооружают защитные навесы над своими гнездами и даже применяют деревянные «изделия» для мастурбации. В неволе некие орангутаны смастерили из проволоки «отмычки» для открывания задвижек на дверях, а потом прятали их, вынуждая сбитых с толку служителей зоопарка ломать голову, как же их подопечным удается раз за разом удирать на свободу[288]. Я сам был свидетелем, как орангутаны в неволе подвешивают собственные гамаки, и наблюдал одну самку, которая непременно облачалась в футболку, прежде чем лечь подремать. А потом я видел, как после пробуждения она отрывала от одежды полоску ткани, продевала ее в деревянные бусины, завязывала узлом концы и водружала самодельный «венец» себе на голову. Смотритель зоопарка клялся, что никто никогда ее такому не учил. В данном случае это не просто умение планировать свои действия и предвидеть результат; это еще и стремление к украшению собственного тела, то есть восприятие себя с элементом эстетики. А вот гориллы используют орудия очень редко. И то же самое можно сказать про диких бонобо, что весьма странно, потому что в неволе они прекрасно пользуются разными инструментами.

Животные появляются на свет, генетически наделенные возможностью реализовывать те или иные формы поведения либо обучаться им, включая и традиции племени. Но не каждый и не везде может освоить что угодно. Хотя восточноафриканские шимпанзе не колют орехи, если переселить их в заповедник, где живут западноафриканские, хорошо владеющие этим искусством, то и первые, наблюдая за вторыми, легко обучаются использовать камни в качестве наковальни и молотка[289]. То есть способность у восточноафриканских шимпанзе имеется. У них нет обычая. Но обычай можно перенять. В том и заключается суть культуры.

Культура позволяет приобретать новые адаптации гораздо быстрее, чем это происходит за счет одних только генетических механизмов, которые проворачиваются с относительно небольшой скоростью. Необходимость – мать изобретательности. Так как территория сообщества Сонсо граничит с сельскохозяйственными угодьями, набеги на крестьянские поля стали для шимпанзе этой группы частью культуры. Обезьяны устраивают потравы, воруя манго, кукурузу, сахарный тростник, папайю – все, что кажется им вкусным. Заметив людей, шимпанзе никогда не показываются на открытом месте. Но стоит хозяевам полей отправиться на рынок, как шимпанзе тут же выходят на промысел. В некоторых местах они даже преодолели свой инстинктивный страх перед темнотой и отправляются в ночные набеги[290]. Грабители-шимпанзе, отбрасывающие черные тени в бледном свете луны, – нечто совершенно новое, абсолютная культурная инновация.

Гибкость подхода, которая постепенно распространяется и становится общей привычкой, называется обычаем. Обычай, который переходит из поколения в поколение, становится традицией. Традиции составляют культуру. Наличие последней узнается даже тогда, когда отнюдь не все является частью одной и той же культуры. Она может быть совокупностью традиций, поведенческих репертуаров, умений и орудий, присущих конкретной группе на конкретной территории. По словам ученых, «отличительные традиции в использовании орудий в определенных местах являются признаками, определяющими уникальность культур шимпанзе»