* * *

Ужин в восемь, поэтому мы въезжаем на гостиничную парковку, окруженную новыми зданиями. Везде пусто: в ресторанах, магазинах, супермаркетах и дьюти-фри – наверное, так может выглядеть любой городишко в горной местности на следующий день после апокалипсиса.

«Ну и куда мы идем? – спрашивает Алек, выходя из микроавтобуса. – Который из ресторанов наш?»

«Вон тот», – указывает Мин на прямоугольное здание без окон. Нет никаких признаков, что это ресторан. Она просто знает это.

Ну хорошо, время перекусить.

Улыбающаяся молодая официантка ведет своих единственных клиентов к накрытому столу и немедленно разливает напитки. Откуда-то из невидимых колонок раздаются первые аккорды «Пан-гап-сым-ни-да!», и три официантки с микрофонами приветствуют нас своей песней. Настроение быстро становится праздничным. Официантки поддерживают в нас стремление закутить, принося тамбурины и маленькие смешные кепки, чтобы запечатлеть всё это на фотографии.

Потом зал перестает пустовать, так как появляется большая семья из Пхеньяна и усаживается за большим столом, стоящим с краю от открытого пространства, которое было нашей импровизированной сценой. Они робко глядят на то, как мы по очереди выходим к караоке-системе, но не поддаются на все наши приглашения присоединиться. Я не знаю слов многих песен, в отличие от Алека и Александра. Поэтому одна из официанток постоянно сует мне тамбурин и подталкивает к сцене. К этому времени я уже успел выпить достаточное количество придающих уверенности напитков, что и подвигает меня, с короной из лилий на голове, запрыгнуть на сцену к Алеку и начать яростно колотить по тамбурину в такт песенки группы «Моранбон», которую тот поет. Мои удары придают музыке дополнительную динамику, я автоматически встраиваюсь в ритм, что, как кажется, не под силу большинству корейцев. Каждый раз, когда я сажусь на свое место, либо Ро, либо Мин, либо Ким, либо какая-то из официанток суют мне в руки тамбурин и заставляют снова подняться на сцену. Я начинаю подыгрывать музыке, к их очевидному удовольствию. В стране, где спонтанность и вольное поведение есть что-то, о чем почти никто не слышал, просто так пойти танцевать и отдаться музыкальным ритмам – это нечто новое. Никто не зашел так далеко, чтобы присоединиться к нам, но все наблюдали со своих мест, не шевелясь, – кроме Александра, который просто покатывался от хохота.

Наконец, моя очередь петь. В Вонсане Мин записала для меня текст песни «Ариран», любимой народной песни о воссоединении. «Это твое последнее задание, – сказала она мне тогда. – Тебе придется спеть ее в караоке».

Мне помогает одна из официанток, но, к моему собственному удивлению, я смог допеть до конца. Во всяком случае, я уже способен читать текст с экрана – особая благодарность госпоже Пак. Товарищ Ким аплодирует. «Замечательно, – восклицает он. – Всего месяц назад он не понимал ничего».

«Я до сих пор ничего не понимаю, – говорю я, – но, по крайней мере, я могу читать слова».

Ким улыбается: «Этого уже достаточно, чтобы как-то говорить».

История несется вперед с неистовой скоростью. С 2016 года прошло меньше двух лет[70], но за это время произошло очень много нового. Отто Уормбиер был освобожден из северокорейской тюрьмы, перевезен в США в коматозном состоянии и вскоре умер. Новый президент США, у которого, как кажется, имеются только самые элементарные и смутные представления о глубоких политических противоречиях, раздирающих Восточную Азию на протяжении более полувека, начал легкомысленно и задиристо угрожать ядерной войной. Карающие санкции продолжают добивать агонизирующую экономику Севера, но это заставляет народ Северной Кореи выискивать всё новые, несомненно, нелегальные пути зарабатывания твердой валюты. США с треском захлопнули последнюю дверь, покинув площадку диалога, когда официально запретили своим гражданам туристические поездки в КНДР, угрожая отобрать паспорта у тех, что нарушит этот запрет. Это фактически означает попрание одного из основополагающих прав человека, гражданина США, на свободу передвижения. Права, которого по злой иронии лишены своим правительством граждане КНДР. Это такая форма наказания, которая носит беспрецедентный характер и, вероятно, незаконна.

Много произошло и еще больше произойдет, прежде чем эта книга будет опубликована. Поэтому я не вижу особого смысла комментировать какие-либо еще проблемы из-за быстро меняющейся природы всего конфликта.

Любой из текущих вопросов может быть отодвинут в сторону или полностью кануть в Лету из-за того, что может случиться завтра.

Достаточно сказать, что угроза войны очень реальна, ее возможные последствия следует понять во всей их глубине. Потому что они могут оказать ужасающее влияние на всех нас. Если разразится новая Корейская война, погибнут сотни тысяч, если не миллионы. Война не ограничится Корейским полуостровом. Китай очевидным образом не желает видеть американских солдат на своих границах. Поэтому он неизбежно примет сторону Северной Кореи – результатом будет война между США и Китаем, ведущаяся чужими руками. Принимая во внимание, что в последнее время отношения России с Северной Кореей несколько потеплели, а также то, что эти страны имеют общую границу, можно ожидать и российскую вовлеченность в конфликт. Все раны, которые медленно нагнаивались в регионе последние десятилетия, могут открыться. Китай может захотеть захватить, наконец, Тайвань, что вызовет еще одну кровавую бойню. Южная Корея является одиннадцатой экономикой мира и находится, по сути, в положении ядерного заложника. Случись что с ней – и до глобального экономического коллапса рукой подать. Короче говоря, это будет не региональная война, а скорее начало третьей мировой. В таком конфликте не будет выигравших – только проигравшие. Мы все должны спросить сами себя – как граждане мира, независимо от нашей национальной принадлежности, – стоит ли оно того?

* * *

Летом 2017 года «Tongil Tours» организовал вторую летнюю языковую программу в Пхеньяне. На этот раз записались десять человек. Никто из нас – первопроходцев – не оказался в состоянии принять в ней участие. Алеку, конечно, хотелось бы, но он был связан условиями своей стипендии на обучение в Сеуле. Однако я слышал, что программа имела громкий успех. Конечно, не обошлось без проблем. Самая большая из них происходила от одного из конкурентов «Tongil Tours» – фирмы «Juche Travel Services», которая стала предлагать точно такую же программу в том же самом институте. На деле подход «Juche Travel Services» оказался более наглым: фирма рекламировала обучение в Университете имени Ким Ир Сена – самом престижном вузе страны, что было обманом; обещала, что участники программы будут жить в студенческих общежитиях бок о бок с северокорейскими студентами; провозглашала, что программа – первая в таком роде. Всё это оказалось ложью. Кажется, что бандитский капитализм[71], преобладающий нынче в Пхеньяне, который на самом деле является лишь бледной тенью нашей неолиберальной экономической системы, проник и на «медвежий[72] рынок» северокорейского туризма. Тем не менее «Tongil Tours» не сдается. До меня долетели слухи, что из-за наличия множества новых западных учащихся госпоже Пак было предписано пройти курсы английского языка и что она уже говорит на нем более бегло.