Тени сгущаются, накрывают нас; становится темно, как в склепе.

– Думаешь, я не могу видеть во тьме? – слышится голос Короля Фауны.

Тишина. Затем Дес отвечает:

– Я сам – тьма.

И тут магия Деса вырывается наружу, словно залп из мощного орудия. Жестокий порыв ветра отбрасывает мои волосы назад.

Как я могла думать, что сила Карнона велика? Она ничто – ничто! – по сравнению с яростью и первобытной мощью магии, которая сейчас задела меня. На меня обрушивается дождь горячих капель, теплые струйки текут по лицу, по шее. Чувствую на языке металлический привкус.

Кровь. Но чья?

С оглушительным грохотом рушатся стены и потолок, обломки мрамора, куски дерева и костей летят в стороны. Дворец превращается в пыль.

А потом наступает тишина.

Тьма рассеивается, появляется ночное небо, усыпанное звездами, и первое, что я вижу в тусклом свете, это… мясо. Куски плоти и костей, разбросанные по полу.

Это все, что осталось от Карнона.

В центре бывшего тронного зала стоит Дес. На нем нет ни капли крови, ни на коже, ни на одежде. Ни один волосок не выбился из прически. Если не считать рваных ран на животе и пятен крови на футболке, он выглядит целым и невредимым.

Я оглядываюсь. Судя по всему, прежде это был величественный замок, но сейчас от него остался лишь фундамент и обломки мебели. Остальное уничтожено взрывом.

За руинами стен я вижу темный хвойный лес – как ни странно, ни одно дерево не пострадало.

Все это сделал Дес. Я дрожу при одной мысли об этом.

Торговец поднимает голову, смотрит мне прямо в глаза.

– Короля Фауны больше нет.

Дес подходит ко мне, поддерживая под спину, поднимает с пола.

Я вскрикиваю от боли. Все болит: кожа на голове, зубы, кости, ноги, сердце.

Особенно сердце.

– Все хорошо, херувимчик, все хорошо.

Я всхлипываю и прижимаюсь лицом к его груди.

Ничего хорошего. Я чувствую, что концы моих крыльев волочатся по полу. Руки покрыты чешуей, и еще у меня когти вместо ногтей.

Чудовище. Такое же чудовище, как мои тюремщики. Теперь я всегда буду носить на себе напоминание об этом кошмаре.

Призываю на помощь остатки воли, и мне кое-как удается подавить отвращение. Я изо всех сил стараюсь не потерять сознание.

Дес смотрит на меня озабоченно.

– Не покидай меня, любовь моя.

Я с трудом приподнимаю веки.

– Хорошая девочка, – шепчет он, убирая волосы с моего лба. – Мы скоро будем дома.

На его лице я вижу выражение мучительной боли.

Ему противно даже смотреть на меня.

Наверное, было лучше, когда Десмонд просто исчез из моей жизни. Тот удар я смогла выдержать, я смогла продолжать жить с этим. Но видеть этот страдальческий взгляд снова и снова – только не это. Каждый раз я буду чувствовать себя так, словно он, мой возлюбленный, вонзает мне в грудь нож. Крылья словно чувствуют мое состояние – они напрягаются, готовые расправиться.

– Успокойся, любимая, – говорит Дес.

Я заставляю себя расслабить мышцы, и крылья снова безвольно повисают.

Он слегка приседает, его тело напрягается, и в следующий миг мы взлетаем к ночному небу.

Я смотрю на звезды, на прекрасные, одинокие звезды, и сознание постепенно покидает меня. Веки опускаются.

– Калли…

Но даже голос Деса не может вернуть меня из черной бездны.

Я просыпаюсь от нежных поглаживаний по спине.

Нехотя открываю глаза, моргаю. Не сразу понимаю, где нахожусь, потом узнаю бронзовые настенные светильники и марокканскую арку.

Спальня Деса. Я лежу на королевской кровати, раскинув руки, на животе, укрытая шелковыми простынями.

Почему я лежу на животе? Я никогда не сплю в такой позе.

– Херувимчик, ты проснулась.

Когда я слышу бархатный голос Торговца, по спине мурашки бегут. Я хочу улыбнуться и все вспоминаю. Вспоминаю тюремное заключение, Карнона, мое превращение.

Мое превращение.

Поднимаю руку, чтобы ощупать спину. Когда пальцы касаются перьев, из горла у меня вырывается хриплый вопль. Это был не сон.

– Они… прекрасны, – говорит Дес и гладит их. От его прикосновения крылья шевелятся, при этом перья едва слышно шелестят.

Я крепко зажмуриваюсь.

– Не надо, – слышу я собственный надсадный, хриплый голос. Не желаю слышать о том, какие они красивые. Они появились у меня потому, что меня околдовал сумасшедший. Психопат, который смеялся, когда я истекала кровью. Маньяк, монстр, который изнасиловал тысячи женщин.

Я была готова к смерти, была готова даже к летаргическому сну. Но только не к такому исходу.

О, я прекрасно понимаю, что могло быть и хуже, но все равно мне кажется, что со мной произошло самое худшее. Потому что теперь я похожа на эльфов из Королевства Фауны. На извергов-тюремщиков. Одно дело – выносить мучения, которым они подвергали меня, но совершенно иное – смотреть на себя и видеть их.

– Чего не надо? – переспрашивает Дес. – Не надо прикасаться к тебе? Не надо комплиментов?

– Ничего не надо, – бормочу я, открывая глаза. Снова это кошмарное зрелище.

Руки дрожат, когда я хочу приподняться и сесть. Я вижу тусклые золотистые чешуйки, которые покрывают кожу от запястий до плеч, словно кольчуга.

Крылья огромны, они слишком длинные, и кости в них слишком хрупкие. Я не могу сесть. Мне тяжело.

Я снова ложусь на живот и чувствую, как по щеке катится слеза.

Я так слаба.

В этот момент Дес берет меня на руки. Крылья болтаются за спиной, кончики волочатся по полу. Я вижу черные, как смоль, перья; на свету они переливаются всеми цветами радуги.

Да, они действительно прекрасны, и за это я ненавижу их еще сильнее.

Эльфийский король окидывает меня взглядом, полным безысходного отчаяния.

Потом замечает, что я смотрю на крылья.

– Мы справимся с этим, – обещает он, – так же, как справились со всем остальным. Нам уже приходилось бороться и побеждать. Мы сможем сделать это снова.

– Не знаю, получится ли у меня. – Голос надламывается.

Дес ставит меня перед зеркалом, которое занимает полстены, от пола до потолка.

– Скажи мне, что ты видишь, – просит он.

Я хмуро смотрю на него, потом очень неохотно бросаю взгляд на свое отражение. Я не хочу видеть монстра, не хочу видеть гибрид человека и животного. Но когда я все же осмеливаюсь взглянуть в зеркало, то вижу собственное лицо – совершенно такое же, как прежде. Забыв о Десе, я поднимаю руку и касаюсь своей щеки. Я думала, что, возможно… я боялась не узнать себя в зеркале. Боялась, что в буквальном смысле слова потеряла человеческий облик. Но, к счастью, этого не произошло.