брать на себя ВСЮ ответственность за мелкого.

Бесстрашный мог бы найти десяток вполне логичных причин, почему сейчас он не может завести фамильяра, но ведь в тот момент он о них даже не подумал. Так что, если считать это учениями, Бесстрашный их провалил. Из магистра Квиллис родитель всяко лучше него…

Если бы в тот вечер приехал ещё и Роб с дружками, Соу, в лучшем случае, послал бы их куда подальше, но юный барон Ситтис не “осчастливил” его своим визитом.

А на следующий день у Бесстрашного голова уже встала на место. И не последнюю роль в этом сыграл сам крысёнок.

Когда следующим утром Соу пришёл к Гории, магический фон в доме и на грядках был ещё достаточно высок, а поддерживать смертельно опасную концентрацию рядом с уже мёртвым деревом тоже смысла не было, поэтому знахарка сказала Бесстрашному не тратить её время и проваливать на все четыре стороны, а резерв слить физической компенсацией. А если он хочет сделать действительно что-то полезное, то пусть займётся фамильяром.

Разумеется, Соу согласился. Когда крыс снова дотронулся до него своей лапкой, он уже был морально готов чувствовать чужую печаль, но её не было.

Несколько секунд вообще ничего не происходило, а затем в его голове появилась странная мысль: ну фамильяр, ну не нужен своему создателю — бывает. Другие из выводка вообще гниют среди корней. Так что у него не всё так плохо.

На первый взгляд в этой мысли не было бы ничего странного, если бы не местоимение. Хоть оно и было в третьем лице, но Соу отчётливо чувствовал, что думает в это время не о фамильяре, а о себе. К счастью, шизофрения не успела развиться, так как в этот раз крысёнок сам убрал лапку. Посмотрев на создателя, он отправился куда-то по своим делам.

— Я понял, друг. Ты мне ничего не должен. Я тебе ничего не должен. — Примеру магического создания последовал и сам маг.

***

Сказать, что Линг Флаттер был в плохом расположении духа — это ничего не сказать. Собранный, исполнительный, пунктуальный, ответственный — он привык планировать свои действия наперёд. Даже внесение корректив в первоначальный план не огорчали его, а подталкивали к самосовершенствованию. Но сейчас всё шло наперекосяк.

Во-первых, добравшись до Лаада и отправив доклад в столицу, он три дня ждал ответа от старшего инквизитора Варития. Благо в городе неожиданно нашлось дело достойное его внимания. Приказчик магистра Квиллис оказался прав — кто-то действительно перехватывал корреспонденцию для баронства Квиллис. Причём сделано было всё довольно-таки… изящно. На оракулов Лаада наложили простенький морок: терять все сообщения от Мираи Квиллис для Квента Бора. Заклинание было слабым и старым, поэтому отследить его автора не получалось. Единственной зацепкой стал приказ Верховного Инквизитора, он, разумеется, обошёл установку и оказался записан на бумаге. Которую тоже потеряли, но тут хотя бы остались какие-то зацепки. Ими то и занимался Линг все три дня.

Честно говоря, не нужно быть гением, чтобы понять, что граф Ситтис в этом замешан. Главной задачей для инквизитора стало определение причастности самих оракулов. Добровольно они пошли на изменение восприятия или их заколдовали против воли. Расследование осложняло то обстоятельство, что на магический допрос оракула (даже не в звании магистра) нужно разрешение Большого Круга. А получить его можно только отправив запрос в столицу через этих самых оракулов… Что он делать не хотел, дабы не привлекать внимания. Пришлось выкручиваться своими силами…

Вторая проблема оказалась напрямую связана с первой. Магистр Варитий почти полностью проигнорировал доклад Линга. Его не заинтересовали ни способности Соу, ни потенциальная сила, ни политическая позиция. Единственное, что волновало старшего инквизитора, что магистр Баллен ловко ускользнула из под удара и весь ущерб от обвинения пришёлся на факультет оздоравливающей, защитной и вспомогательной магии. Вот так, не заработав серьёзных политических очков в предстоящей борьбе за пост Верховного Инквизитора, Аллес Варитий потерял старого союзника.

Бесстрашного, не смотря на всю силу, старший инквизитор в этой роли не рассматривал совсем. Линг получил чёткий приказ: найти неопровержимые доказательства вины тэй’Бесстрашного. В чём? В чём угодно, главное, чтобы обвинение было серьёзным и требовало разбирательства в столице.

А сегодня утром в Лаада примчался гонец от тэй’Ситтиса. Якобы у графа появились неоспоримые доказательства существования ведьмы на землях баронства Квиллис. Причём не обычной деревенской знахарки с бесполезными заговорами, амулетами из птичьих перьев и зельями из варёных пиявок. Нет, настоящая — с боевыми заклинаниями и действующими проклятиями. В послании граф намекал, что магистр Квиллис наверняка обо всём знала и потворствовала незаконному колдовству.

Единственное, что Линг находил положительным в этой ситуации, владения графа были ему по пути. И, даже если Ситтис выдаёт желаемое за действительное, максимум, что он теряет — это один день.

***

Сегодня Роб не осчастливил Бесстрашного своим отсутствием. Молодой человек заявился даже чуть раньше обычного в весьма бодром расположении духа (уже слегка пьяным) и в одиночестве.

Застав Соу с арбалетом, он тут же решил отправиться на охоту по местам, которые ему в детстве показывал барон Квиллис. Разумеется, с разрешения законного представителя владельца земель.

Формально, Квент дал согласие и напутствовал их на долгую и удачную охоту. И, даже, выдал парочку охотничьих псин, оставшихся от предыдущего хозяина. Про себя же он от души пожелал молодому Ситтису сгинуть там навсегда.

Осмотрев собак, Роб сделал вывод об их плачевном состоянии. Несколько лет животные сидели на псарне без дела. Ожирели, обленились, и вообще староваты они для охоты… Но лучше так, чем самому лазать по кустам за добычей. Бить зверя просто так ему показалось скучным, поэтому Роб предложил пари: кто больше добудет трофеев.

Будущий граф шел, даже можно сказать крался, метрах в пяти впереди и усиленно пытался высмотреть кого-нибудь. Соу просто шёл. Даже не делал вид, что старается. Даже тетиву он натянул, только когда Роб заметил его “неспортивное” поведение.

Однако шансы подстрелить добычу у обоих были примерно одинаковыми. А всё потому, что барон Ситтис не прекращал вести светскую беседу с Соу. Во время которой Бесстрашный вспомнил просьбу знахарки.

— Роб, Краснополье твоя деревня или твоего отца?

— Моя. — Молодой человек ответил даже не задумываясь, но потом остановился, повернулся и с интересом посмотрел на Соу. — А что?

— Староста этой деревни зачем-то вызвал одну из учениц знахарки. Не знаешь зачем?

По выражению лица Бесстрашный понял, что Роб в курсе дел, но предчувствие не давало поводов для радости. Барон изобразил печаль, но потом улыбнулся.

Эх, хотел сделать сюрприз, но ты