Отныне должны были печататься и читаться только те книги, которые одобрены папою и его приверженцами. Правда, цензура над книгами была уже введена прежними папами, установившими, что всякое печатное произведение должно быть представлено цензурной комиссии для просмотра. Но так как до того все было продажно, да к тому же отсутствовала всякая дисциплина, то издатели могли даже без ведома цензурной комиссии печатать и распространять зажигательные сочинения, направленные против существующих церковных учреждений. Возбуждавшие страсти полемические произведения по поводу дела Рейхлина, «письма мракобесов» и другие зажигательные памфлеты, сочинение Гутена против папства, первое сочинение Лютера, направленное против римско-вавилонской блудницы — весь этот быстро возраставший горючий материал, который зажег церковь со всех сторон, был лишь следствием небрежного применения цензуры. Отныне это должно было измениться. Назначенным цензорам было строжайше предписано не пропускать в пре делах все еще огромного католического мира, т. е. Италии, части Германии, Австрии, Испании и Португалии, ни единой книги, содержащей хотя бы отдаленный намек на сомнение в догмах церкви и непогрешимости папы.

Цензорами назначались лишь слепо преданные папе священники, и они, действительно, не знали снисхождения из фанатизма или из чувства самосохранения. Подрастающее поколение было, таким образом, воспитано в слепой вере, а люди зрелого возраста были тоже приучены к беспрекословному повиновению. Тридентский собор, который был неохотно созван папой и партией реакционеров, был всецело увлечен подавляющим фанатизмом Карафы и все усиливавшегося ордена иезуитов и, санкционировав все реакционные мероприятия, в такой степени укрепил папство, как о том не мог и мечтать носитель тиары.

Евреи, лишенные всякой защиты и обязанные своим существованием лишь непоследовательному применению изданных против них канонических законов, скоро почувствовали на себе эту мрачную католическую реакцию. Как только церковь стала серьезно и строго осуществлять эти канонические установления, существование или, во всяком случае, спокойствие евреев было в опасности. Сначала был снова возбужден вопрос о Талмуде, но не в той мягкой форме, как 40 лет тому назад. В то время доминиканцы не могли надеяться на то, что папа согласится сжечь Талмуд, и потому вынуждены были прибегнуть к разного рода уловкам, чтобы привлечь на свою сторону императора. Теперь господствовал иной дух. Стоило лишь озлобленным ренегатам указать на вредное влияние Талмуда, и тотчас же был издан декрет против него. Новый клеветнический поход на Талмуд, в действительности, и был инсценирован ренегатами.

Илия Левита, еврейский филолог, который долгое время жил в доме кардинала Эгидио де-Витербо, обучил многих христиан еврейскому языку и доставил им поверхностное знание кабалы, имел двух оставшихся после своей дочери внуков, которые уже с детства вращались в христианских кругах. Один из них, Элиано, основательно изучил еврейский язык и был коректором и переписчиком во многих городах Италии, а его брат, Соломон Романо, много путешествовал 110 Германии, Турции, Палестине и Египту и знал еврейский, латинский. Эта строгая цензура была введена в 1543 г. в испанский, арабский и турецкий языки. Элиано перешел в христианство, приняв имя Виторио Элиано, и сделался священником, позже даже каноником. Соломон Романо был так возмущен этим поступком брата, что поспешил в Венецию, чтобы побудить его вернуться в лоно иудаизма. Но вместо того, чтобы вернуть брата к иудаизму, он сам изменил своей религии. Один венецианский патриций-церковник, Кантарено, стал убеждать его перейти в христианство; дело, начатое им, было завершено иезуитом Андреем Фрузием. Таким образом, к великой скорби еще бывшей в живых матери, Соломон Романо также перешел в христианство под именем Иоанна Баптисты. Он стал иезуитом, а также церковным писателем, писал о таинствах христианского вероучения, составил еврейский и арабский катехизис и под. Этот внук филолога Илии Левиты еще с двумя другими ренегатами, Иосифом Моро и Ананелом де-Фолиньо не только изменили своей вере, но, подобно Донину, выступили пред папой с клеветническими обвинениями, будто Талмуд содержит поношения Иисуса, церкви и всего христианского мира, да кроме того препятствует массовому переходу евреев в христианство.

Юлий III не был строго церковного образа мыслей и отнюдь не был враждебно настроен против евреев; он пользовался даже услугами еврейских врачей, знаменитого в то время Витала Алатино из Сполето и марана Аматуса Лузитануса. Но разрешение вопроса о Талмуде уже не находилось более во власти папы, а зависело от трибунала инквизиции, т. е. от фанатического Еарафы, и Юлий III должен был одобрить и подписать декрет, предложенный ему великим инквизитором (12 августа 1553 г.). В этом вопросе также ярко обнаружилась столь прославленная непогрешимость папы. Лев X способствовал напечатанию Талмуда, а третий преемник Льва приказал уничтожить Талмуд. Палачи инквизиции ворвались в дома римских евреев, конфисковали экземпляры Талмуда и сборники агады и подвергли их сожжению в день еврейского Нового года (9 сентября), желая этим еще увеличить скорбь евреев. Охота за Талмудом производилась не только в Риме, но и во всей римской области, в Венеции, где в еврейских книгопечатнях находились тысячи экземпляров, в Фераре, Мантуе, Падуе, даже на принадлежавшем Венеции острове Крите и во всех других местах. В то время были сожжены сотни и тысячи экземпляров Талмуда. В своем неистовом рвении слуги инквизиции не делали различия между Талмудом и другими книгами, написанными на еврейском языке. Все, что им попадалось в руки, делалось добычей пламени, даже св. Писание. Евреи в католических странах пребывали в полном отчаянии, ибо, вследствие обысков инквизиции, они лишились и таких сочинений, в коих были приведены религиозные предписания и ни словом не упоминалось о христианстве. Они обратились, поэтому, к папе, умоляя его отозвать декрет или же, по крайней мере, разрешить им пользование безобидными религиозными сочинениями раввинов. Юлий III исполнил последнюю просьбу и издал буллу (29 мая 1554 г.), в коей, правда, подтверждал, что евреи обязаны, под угрозой телесного наказания, выдать инквизиции имеющиеся у них экземпляры Талмуда, но запретил слугам инквизиции отбирать у евреев другие еврейские сочинения. За непослушание он угрожал суровой церковной карой. Отныне все еврейские сочинения до их опубликования должны были быть подвергнуты цензуре, которая должна была установить, не содержится ли в них хотя бы тень упрека по адресу христианства или Рима. Цензорами были большей частью крещеные евреи, которым, таким образом, была дана возможность вымещать злобу на своих прежних единоверцах.

Со смертью папы Юлия III положение евреев еще более ухудшилось. Ибо коллегия кардиналов тщательно следила за тем, чтобы в паны был избран строгий церковник, по возможности из монахов. Оставшиеся еще в небольшом числе образованные, гуманные, любящие науки и искусства церковные сановники вызывали к себе недоверие. Первым реакционным папой был Марцел II, во время