– Значит, вы не помните человека, который пришел к вашему сводному брату в дом, назвался другом его отца, остался жить, растил Гумбольдта, который для удобства общения стал называться Джуниором. Он и вас очень любил, приходил к вам домой… вы ведь жили у своего отца, а мама у вас с братом была общая…

– Не помню. Более того, уверена: никакого друга и наставника у моего брата не было. А биографию его вы знаете. Точнее – судьбу…

– Но я же рассказал вам о том, что произошло, когда Гумбольдт… ваш брат!.. вернулся из две тысячи седьмого в шестьдесят седьмой прошлого века…

– Ну и что? Рассказали. Допустим, я услышала. Но не поверила. Я не люблю фантастику.

– Увы, это не фантастика, а реальность… Просто у вас где-то рядом есть еще один брат. Тот, которого пытался воспитать Гумбольдт, вернувшийся в прошлое из дня нынешнего.

– Не хочу знать… У меня был один брат и я не знала никаких воспитателей, друзей его отца и так далее… Брат старше меня на девятнадцать лет. Когда я стала что-то понимать в этой жизни, он уже, как говорится, тянул срок. А когда вернулся… Мама говорила, что он другим вернулся. Каким-то каменным. Жестким. Бескомпромиссным. И еще – ненависть в нем жила…

– Ненависть к кому? Или к чему?

– Вы понимаете, просто ненависть… маленькая была, не очень понимала, где он был, за что он туда… Позже, когда я уже подростком стала, я эту… все-таки, наверно, ненависть – чересчур мощное слово… скорее именно бескомпромиссность… я ее стала ощущать. Даже на себе. Он всегда знал, что его мнение, его взгляд, его оценка чего-то или кого-то – единственно верные. И возражений он вообще не слышал. Как отключался… Я его любила, он со мной был очень внимательным, добрым, ласковым. Но я его знала и не со мной. И понимала, что со мной он – в роли, а по жизни – Железный Дровосек, помните сказку?

– Помню… Какая, в сущности, разница, плохой у него характер или хороший, добрый он или злой… Ни вы, ни я ему не помощники. Он принял решение, а вы говорите – он бескомпромиссный. Значит, вмешиваться – пустое, если не вредное дело. Все будет, как будет…

– А как будет?

– Откуда ж я знаю!

– Вы же у нас – инженер человеческих душ. Причем известный…

– И что с того? Все мои книжки были или совсем фантастическими, или просто не очень реальными. Мне было скучно писать про жизнь за окном. Мне хотелось чуда. И я его до поры придумывал. А пора настала – оставил. И ушел в конкретное дело. И, наверно, не жалею…

– Врете. Жалеете. И однажды стукнет вас по башке чего-нибудь, и вы опять начнете придумывать чудеса. Даже не в ущерб вашему замечательному конкретному делу… Вы туда не вернетесь больше?..

«Туда» – это означало туда?.. Скорей всего.

– Пока нет. А потом, если понадобится, просто буду появляться там много реже и накоротке. Но человек, который меня сменил, – мой человек. Если что, он даст знать сразу. Если, конечно, весь этот проект… – оборвал себя.

– А что если?

– Я, как вы говорите, спец по чудесам. А угадывать будущее – это не ко мне. Давайте выпьем и доужинаем. А то стынет…

– За что выпьем? – спросила Оса.

– Ваш тост.

– Мой… Тогда за то, чтобы не было хуже. Я имею в виду брата, которого у меня больше нет и не будет…

– А если я познакомлю вас с ним?

– Я не познакомлюсь. Не хочу. Прошлое – прошло.

– Я понял. Давайте выпьем за это.

Грустный тост был. Оса это знала и перевела разговор на себя, на свои предстоящие гастроли, на трудности с репертуаром: хорошая песня – редкость, а фуфло петь не хочется. И уж когда десерт доедали, Легат вспомнил о последней ее песне в сегодняшнем концерте и спросил:

– Я пришел к самому финалу, когда вы пели песню про любовь… Откуда у вас эти стихи?

– Вы узнали? – Она оторвалась от банального мороженого, посмотрела на Легата почему-то радостно. – Как приятно, что узнали! А ваша жена сказала, что вы пишете быстро, легко и забываете написанное так же быстро и легко.

– А при чем здесь моя жена?

– Я у нее в театре детям сказку читала. А когда еще только готовились к чтениям, я на ее столе увидела эти стихи. И они мне очень понравились. Она сказала, что это вы ей к какому-то празднику написали. Ну, я и выклянчила текст – для песни. Она просила, чтоб я вам не говорила, а то вы обидитесь, что без вашего согласия… А вы обиделись?..

– Нет, – сказал Легат.

И это было правдой. Он не обиделся. Он удивился – тому, что жена зачем-то унесла стихи к себе на работу. Ей-то он чаще всего и сочинял, кучу насочинял, с чего бы она именно эти потащила в театр, там они попались на глаза Осе, Оса захотела сделать песню, Легат пришел забрать Осу с концерта и услыхал единственную, последнюю в концерте, но именно эту песню…

Не слишком ли много совпадений?..

– А вам песня понравилась? – поинтересовалась Оса.

– Я в принципе не большой любитель эстрадной песни, но эта мне понравилась. Честно. Не потому что стихи узнал. Вы очень хорошо поете. Вообще хорошо! Подарите диск?

– Спасибо, если это правда. Выйдет – подарю. Мне приятно. И спасибо за хороший вечер…

Они встали, пошли к выходу, Легат помахал девочке-арфистке, пожал руку сомелье, который сегодня был за главного в зале.

– Мой шофер вас отвезет, – сказал Осе Легат.

– А вы как же?

– А я пешочком. Здесь рядом. И вообще мне сейчас охота повторить ровно тот маршрут, который я проделал сорок лет назад. Или две недели назад. Смотря по какому счету…

Усадил Осу в машину и пошел ровно тем маршрутом. По большому счету ничего на этом маршруте за сорок лет не изменилось. Кроме марок, названий и количества машин и магазинных вывесок. А они – не в счет.

Жену застал бодрствующей и в добром настроении.

– Ужинать будешь, – спросила она.

– Проехали, – ответил Легат. – Ужинал с популярной певицей по имени Оса в «Набережной».

– Ни фига себе! – поразилась жена. – Это у тебя такая сверхурочная работа?

– В некотором роде. Днем встретиться не удалось, урочной работы навалом, в Службе черт-те сколько не появлялся. А у меня к ней вопросы были…

– Как взять верхнее «до»?

– Ты же знаешь, у меня слуха нет. Да и года к суровой прозе клонят… Мне надо было поговорить с ней о ее старшем брате.

– Он что-то натворил?

– При чем здесь «натворил»? Я ж не из милиции… Есть у нас к нему пара вопросов. Не грузи себя, рутинная работа… Лучше скажи, какого хрена ты отдала ей тот стих про «Вашу Милость»?

– Ей он понравился. Она даже напеть попробовала у меня в кабинете – вполне прилично звучало. И не отдала, а сделала ксерокопию.