лед у берега, чтобы свободно уйти по нему. Затем они бросают широкую сеть вокруг пространства, которое они выложили, а сети укрепляют верёвками. Эти сети натягиваются мужиками, стоящими на берегу, рыбаками и другими, и здесь много таких, которые ничего не смыслят в этой работе, но наблюдают за рыбной ловлей: они чувствуют в этом определенную привлекательность. Но как только люди расходятся[635] и уходят на берег, тогда рыбаки с суши подрубают лед, ибо в их интересах захватить рыбу и не дать ей возможности спастись. Когда это сделано, сети, полные рыбы, толкают глыбу льда, которую рубят и оттаскивают прочь, в то время как рыбаки, которые остались на льдине, смотрятся так, как будто их уносит плавучий остров. Таков этот особый способ рыбной ловли, вполне отличный от других. И Гомер пусть позволит мне сказать, что эти люди зарабатывают двойную плату [Od. 10. 84], одну с реки, а другую с полей, так как одни и те же люди являются и моряками и земледельцами.

Книга XV

1. Слышал я и могу рассказать о способе рыбной ловли в Македонии, а именно об этом. Между Бероей и Фессалоникой протекает река известная как Астрей[636]. Итак, в ней есть рыбы пестрой расцветки, но то, как местные жители называют их, лучше спросить македонян. Так вот, рыба эта питается мухами этой местности, которые порхают над рекой, и которые вполне непохожи на мух в других местах; они не имеют сходства с осами, никто по справедливости не будет описывать эти существа, как сопоставимые по форме с теми, что называются Anthêdones (шмели), ни даже с медоносными пчелами, хотя они обладают особенностями, присущими каждому из вышеупомянутых насекомых. Таким образом, от мух у них назойливость; мы могли бы сказать, что размером они как шмель, их расцветка имитируем осиную, а жужжат они как пчелы. Местные жители называют их Hippurus[637]. Эти мухи садятся на поток, и ищут пищу, которую они любят; они не могут однако избежать обнаружения рыбами, которые плавают ниже. Так что, когда рыба замечает Hippurus на поверхности, то бесшумно подплывает из под воды, опасаясь потревожить поверхность и вспугнуть свою добычу. Затем, когда вплотную приблизится к мушиной тени, разевает пасть и проглатывает муху, точь-в-точь как волк выхватывает овцу из стада, или орел хватает гуся с птичьего двора. Сделав так, она погружается под зыбистую поверхность. Итак, хотя рыбаки знают такие случаи, фактически они не могут использовать этих мух, так как если человеческая рука коснется их, она загубит их естество; их крылья увянут и рыба откажется от еды, и по этой причине не приблизится к ним, потому что неким таинственным инстинктом она ненавидит пойманных мух. Но люди с рыболовными навыками обманывают рыбу следующим коварным изобретением. Они обматывают крючок алой шерстью, а к шерсти прикрепляют два перышка, которые растут под петушиной бородкой и имеют восковой цвет. Удилище в шесть футов длиной и леска к нему. И вот они опускают приманку, и рыба, привлеченная и возбуждённая цветом, приближается, и воображая по внешней красоте, что ее ждет чудесное угощение, открывает пасть и насаживается на крючок, и получает горький обед, ибо ее поймали[638].

2. Рыба-баран[639], название которой широко известно, хотя сведения о ней не очень определенные, исключая те, что показаны в произведениях искусства, зимуют возле пролива между Корсикой и Сардинией, и действительно появляются над водой. И вокруг них плавают дельфины очень большого размера. Самцы рыбы-барана имеют белую повязку, идущую вокруг лба (вы могли бы описать ее как тиару Лисимаха или Антигона[640], или какого-звездочет другого из македонских царей), но самки имеют кудри, равно как петухи имеют бородку, расположенные ниже шеи. Самцы и точно также самки набрасываются на мертвые тела и поедают их, и они даже хватают живых людей, а их проплывание вызывает волну, так как они просто огромные; а гигантской тушей они даже переворачивают суда, так как они вызывают против них шторм без посторонней помощи. И они даже хватают людей, стоящих близко к берегу. Жители Корсики рассказывают, как однажды судно потерпело крушение во время шторма, и человеку, который был очень хорошим пловцом, удалось преодолеть морской простор и спастись на каком-то мысу в их стране; он вскарабкался и стоял там, отбросив все страхи, ибо теперь он был свободен от опасностей и не беспокоился за свою жизнь, сам себе господин. Но вот проплывающая рыба-баран увидела как он стоит, и подзадориваемая голодом развернулась, выгнула спину, и хвостом толкнула огромную массу воды вперёд, и поднявшаяся волна тотчас налетела на мыс как ураган или вихрь и смыла человека. Вот как рыба-баран урвала себе добычу у Корсики.

Те кто живет на берегах Океана рассказывают небылицы о том, как древние цари Атлантиды, происходящие от семени Посейдона, носили на головах полоски от рыбы-барана, как знак своей власти, тогда как их жены, царицы, носили кудри самок в качестве своего доказательства. Существо это имеет чрезвычайно мощные ноздри и делает чрезвычайно глубокие вдохи, втягивая в себя огромное количество воздуха; а на тюленей охотится так. Тотчас, как тюлени поймут, что рыба-баран, несущая им гибель, в непосредственной близости, они плывут со всей возможной скоростью, переправляются на сушу и зарываются в убежища в скалистых полостях. Но рыба-баран осознает, что они бежали и преследует их, и когда она сталкивается с полостью, она знает по запаху плоти, что ее добыча близко, и как бы неким всемогущим заклинанием, при помощи своих ноздрей они тянут воздух, что вклинивается между ней и тюленем. Но тюлень избегает атаки дыхания монстра, как будто это стрелы или наконечники копий, и поначалу отступает, но в конце концов вытягивается из пещеры превосходящей силой и следует за ней против воли, так, как если бы был связан ремнями или верёвками, и пронзительные всхлипы обеспечивают рыбу-барана едой.

Те, кто опытны в исследовании этих материй, утверждают, что волоски, которые растут из ноздрей рыбы-барана служат многим целям.

3. В Вибонском заливе[641] имеются неисчислимые косяки тунца, и некоторые, подобно боровам, одиночки, и плавают сами по себе и имеют огромный размер; другие плавают парами или по рангу, так, как делают волки; третьи плавают стайками, подобно стадам коз, охватывая широкие пастбища. Но при восходе Большого Пса и когда солнечные лучи припекают, они оправляются в Евксин. И если волны кажутся горячими для них, они плывут переплетаясь друг с другом и соприкосновением своих тел, так или иначе, умудряются получить определенный