В автобусе в самом конце салона перегорела лампочка. А ещё надо купить в дорогу побольше воды.

После сегодняшнего сейшена будет жуткое похмелье.

А ещё у Ольгерда гитара жутко фонит, надо заземлить бридж, но это, вообще, ни его проблема, пусть перепаивает провода сам.

Ну, не хочет он её. Абсолютно. От слова совсем.

Звуковику надо напомнить, что в его гитаре надо гнездо для штекера подкрутить, а то сигнал временами пропадает…

Пьяный дурак. Хоть и пьяный в ж_пу, но хоть признаться, наконец, самому себе.

А Соню, кажется, накрыло окончательно. Она судорожно мяла его кожу, неумело лапала, тискала-сжимала-щипала, пытаясь охватить своими полными влажными ладошками везде. Лихорадочно целовала-кусала то губы, то шею, то сосок и следом поспешно снова лезла сосаться в губы. Попал так попал. Илма сучка — щедрым жестом подогнала подруженьке безотказного ё_арь-террориста. Никогда бы не подумал, что мужику такая репутация может навредить. Просто трагикомедия.

Тут бы не блевануть. С алкоголем он, кажется, явно перебрал. О, Господи, пожалуйста, только не сейчас…

— Я немного потеряла контроль. Тебе хорошо, Мартин?

Да, он сейчас просто разрыдается, как это умилительно. Честное слово, он сейчас изольётся выпитым вискарём и даже не от присутствия напористой и совершенно ненужной девицы, а от того, что за долгое время сознался таки самому себе.

— Да, Соня, хорошо.

Вот же он м_дель. Так про_баться.

Соня настойчиво потянула Мартина на себя. Видимо, получить такой долгожданный секс, непросто невтерпёж — жизненно необходимо. Как же её слить, что бы не прослыть посмешищем?

— Пожалуйста, Мартин, сделай это. Я очень тебя прошу. Это нужно мне…

Трахать кого-то из жалости такого с ним ещё не было.

Мартин, почувствовал, что ещё немного и точно блеванёт прямо на пол, около дивана. Соня осторожно освободила его член из тесноты кожаных штанов, прикоснулась к головке губами. Мать твою, так вляпаться. И физически неприятно так, что хоть волком вой. Женька-Женька с тобой бы такого не было…

Когда всё было кончено, Мартин сполз на пол словно дохлая улитка без домика. Выдохнул. На улице уже светало. Надо спешить в автобус. Он с трудом встал. Нащупал штаны. Рубашка так и осталась в соседней гримёрке. Интересно парни уже ушли или всё ещё там? Где телефон. Надо бы позвонить Ольгерду.

Он так же медленно выполз в коридор. Где всё-таки телефон. И не дай Бог, сейчас встретится с Илмой. Не посмотрит, что она не мужик. Доброе дело сделала. Сводня, чертова. Это ж надо, то спорят на него, то взломщиком целок делают. И не музыка его нужна, не выступления, ни образ парня бунтаря с гитарой, а младший друг, что в штанах. Довы_бывался, допрыгался, что используют, как предмет из секс-шопа. Впрочем…

А, чем ты недоволен, Мартин Виклунд? Это же ты хотел бабу? Вот именно! Звезда, рок-сцены. Сука продажная. Соберись и ползи в автобус, у тебя впереди Петербург.

Глава 28

— Сделка завершена, — объявил нотариус и обратился к Игорю, — Игорь Романович, могу я попросить Вас: подождать Евгению Анатольевну в коридоре? Буквально несколько минут. Мне необходимо сказать моей клиентке несколько слов наедине.

Они сидели в кабинете нотариуса и при последних словах лицо Игоря передёрнулось так словно его ударило током.

— У нас с супругой нет тайн друг от друга, — желчно произнёс он, а Женя предсказуемо смутилась, — тем более, что сделка уже совершилась.

— Да, я тоже думаю, что вопрос уже решён, — неуверенно согласилась Женя.

Но нотариус, колоритный еврей, Семён Лазаревич, остался непреклонен. Он был такой живописный, что временами Жене казалось, что он вот-вот достанет из стола строгую черную шляпу, закрутит пейсы и заговорит на привычном еврейском диалекте, который так любят показывать в кино и книгах.

С Семёном Лазаревичем их познакомила мама Игоря. За всё время передачи прав собственности на бабушкину квартиру он общался в основном с Игорем и его мамой, не сказав при этом Жене даже десятка слов. И вот теперь он просил её остаться наедине, для какой-то конфиденциальной информации, которая не касалась Игоря. Это настораживало и радовало одновременно. Женя понимала, что спасает Игоря. Что без её помощи его ждут огромные неприятности. Что продажа квартиры — это вклад в укрепление их будущих отношений. Но её точил червячок сомнений. Очень маленький, очень смутный. Скорее просто невнятная тревога, чем сомнения. И порой ей было просто грустно от того, что приходилось расставаться с лучшими воспоминаниями детства. Той частью жизни в которой ей было, по настоящему, хорошо и спокойно. Да и терять отличную квартиру в центре города было конечно глупо. Всё это время Женя подсознательно ждала, какого-то события, случая, невидимого сигнала остановиться и мучительно страдала от того, что этот сигнал никак не поступал.

Игорь попытался возразить, но Семён Лазаревич настоял на своём и муж был вынужден выйти в коридор. Женя проводила взглядом его напряжённую спину и ей почему-то представилось, что сейчас Игорь выйдет за дверь и тут же прильнёт к замочной скважине ухом. Когда за Игорем закрылась дверь, Семён Лазаревич снял очки и очень внимательно посмотрел на Женю:

— Евгения Анатольевна, я хочу сказать Вам несколько слов. В данный момент я говорю ни, как профессионал, а просто, как пожилой опытный человек. Не смотря на то, что перед началом сделки Вам были разъяснены все права, я хочу заострить внимание на одном небольшом моменте. Замечательно, что между вами и Вашим супругом нет никаких тайн и секретов, но у меня сложилось