Поэтому, с одной стороны, если он не включит каталог, то не выполнит указание правительства; один из необходимых каталогов останется неучтенным. С другой стороны, если он его включит, то указание будет выполнено неправильно. Он включит в главный каталог один каталог, содержащий самого себя, хотя в главный каталог должны входить каталоги, которые сами себя не содержат.

Рассел направил этот парадокс Фреге и спросил, каково будет предложение по его разрешению. «Вы признанный авторитет в разрешении парадоксов, это математический вопрос». Мечты Фреге разбились вдребезги — с трудом всей его жизни было покончено. Он был всемирно известным математиком… но из-за этого парадокса он не опубликовал свои законченные книги, в которых он доказывал, что созданная человеком система может существовать без парадоксов… Его шедевр, его диссертация по математике была опубликована только после его смерти, потому что при жизни он отказался ее печатать. А что он мог ответить Бертрану Расселу?

Я напомнил вам эту историю, потому что этот вопрос действительно очень серьезный. Я призывал вас быть непокорными, неортодоксальными, нетрадиционными; проявлять свою индивидуальность, свой мятежный дух. Вопрос в следующем: что делать в этой коммуне бунтарей? Это тот же самый вопрос.

Если вы находитесь в согласии со всеми в коммуне, то вы более не бунтарь; вы стали частью общества, частью группы, организации. Где ваше бунтарство? Вы стали ортодоксальным. А я против того, чтобы вы становились ортодоксальными.

Другая возможность — бунтовать, но бунт против бунтарей означает, что вы опять стали ортодоксальными, традиционными.

Это тот же самый парадокс. Парадоксы все одинаковы; просто надо обнаружить, в чем заключается это сходство. Но для меня парадокса не существует, потому что я не Фреге. Никто не сможет поколебать меня. Я не Бертран Рассел. Я могу видеть в жизни нечто большее, чем математика и философия.

Парадоксы существуют только в уме человека.

Если вы обладаете видением не-ума, то для вас нет и парадоксов.

Все умственные системы будут иметь парадоксы, вам не удастся их избежать. Во всем, что создано человеком, вы рано или поздно столкнетесь с парадоксом.

Но существует нечто, что не является созданием человека — это существование.

Существование абсолютно вне парадоксов.

На самом деле, оно не только вне парадоксов, но и наслаждающееся парадоксами, противоречиями и создающее гармонию из этих противоречий. Противоречия превращаются в дополнения.

За всю историю Америки только один человек удостоился моего уважения, и этот человек — Уолт Уитмен. Я не знаю ни одного более достойного американца. Уолт Уитмен принадлежит к гигантам мировой истории.

Его обвиняют в том, что он высказал одну мысль, которая по своей сути является правдой жизни, правдой существования. Точно так же, как снова и снова мне говорили «ваши высказывания противоречивы», снова и снова говорили и ему «ваши высказывания противоречивы».

Он сказал в ответ: «Да, я противоречив, потому что я достаточно велик, чтобы содержать в себе эти противоречия. А вы малы, и в вас противоречия не помещаются; поэтому вы так и огорчены. А я не горюю; я достаточно велик, для того чтобы во мне ужились все противоречия».

Все, что говорит Уолт Уитмен, полностью относится к жизни. Она настолько огромна, настолько бесконечна, что противоречия в ней теряют свою противоречивость, они становятся дополнениями.

Возьмем наш вопрос: можно рассматривать его как парадокс; тогда он абсолютно идентичен парадоксу Бертрана Рассела. Если вы бунтуете, то вы не правы, потому что вы становитесь ортодоксальными; если вы не бунтуете, вы не правы, потому что вы уже стали ортодоксальными. Но это только в нашем уме. Отрешитесь от ума и всмотритесь в реальность.

Эта коммуна не является организацией в том смысле, в котором существуют организации. Это не католическая церковь, это не коммунистическая партия. Организации имеют определенную структуру, бюрократию, иерархию.

Здесь же вы слушаете меня, а я — никто.

Я даже не являюсь частью вашей коммуны, я просто турист, а не постоянный житель. Этот дом не является моей резиденцией, это просто дом для гостей. У меня нет никакого статуса в вашей коммуне. Я не глава вашей коммуны, не шеф. Я никто; даже мое имя не является частью вас. Я бы хотел носить красные одежды, но мне пришлось от этого отказаться для того, чтобы подчеркнуть, что я никоим образом не являюсь частью вас.

До сих пор вы продолжали слушать меня, у которого нет никакой власти. Я не могу давить на вас, я не могу приказывать вам, я не могу командовать вами. Мои речи являются только речами. Я благодарен вам за то, что вы слушаете меня; а. принимать то, что я говорю или нет, зависит от вас. Слушать или не слушать, вы решаете сами. Я никоим образом не хочу принуждать вас.

Итак, самое первое, что должно быть в организации, отсутствует: отсутствует глава. А это самое главное; когда у кого- то нет главы, его нельзя считать живым. Но эта организация имеет совершенно другой смысл. Она происходит от слова «орган» в буквальном смысле.

Рука — это ваш орган, глаза — это ваши органы, ноги — это ваши органы; все ваше тело состоит из миллионов органов. В маленькой оболочке находятся миллионы клеток, каждая из которых — живой организм. Кто управляет вашим телом? Ваше тело является организацией, — а кто управляет вашим телом? Никто. Нет никого, чей приказ был бы законом. Весь организм работает нормально; даже когда вы спите, он продолжает работать.

Даже если вы находитесь в коме, многие месяцы без сознания, ваше тело продолжает работать. Каждая клетка продолжает работать, каждый нерв продолжает работать, продолжает делать свое дело. Это чудо, что в отсутствии какой бы то ни было бюрократии, какой бы то ни было регламентации, какой-то системы управления тело продолжает нормально функционировать.

Конечно, если вы вмешиваетесь в его работу, то функционирование может быть нарушено. Вы, например, можете однажды это попробовать… Вы никогда об этом не думали: вы продолжаете есть всевозможную пищу, и когда она пройдет через ваше горло, вас больше не заботит ни сама пища, ни то, что с ней дальше происходит. Вы думаете, что основная работа завершена, — но она только началась.