России — и не просто исчезнуть, но и спрятаться таким образом, чтобы никто не смог узнать, что он был премьер-министром при царе.

Он был очень умным человеком, и он вовсе не был против коммунизма. Ленин не был так умен, как Керенский, — в этом вся беда. Керенский говорил: «Карл Маркс был прав для своего времени, но все изменилось, и мы должны изменить марксистскую идеологию под наше время. Мы не можем подогнать время под Маркса; мы не можем передвинуть часы назад. Мы можем осовременить Маркса, но мы не сможем изменить мир и подстроить его под его идеологию».

И он был совершенно прав. Но он был интеллектуалом, а толпа не понимает изящной и утонченной манеры мышления и идеологии. Массы пошли за Лениным, потому что он был великим оратором — не великим интеллектуалом, а великим оратором. И посредственных людей интересует не сам аргумент, а то, насколько громко, насколько напористо, насколько выразительно человек его преподносит. Их интересует властность. Ленин был властным человеком.

Странно — властные люди оказывают сильное влияние на массы. Что было у Иисуса в качестве аргумента для его философии? Ни одного слова, только повелительные высказывания: «Блаженны нищие, ибо их есть царство Божье». Пусть нам подробно объяснят, приведут доводы, почему, как? Почему бедные блаженны?

Очевидно, что это не так; они проклятие, они несчастье земли, а их называют блаженными, — пожалуйста, дайте этому объяснение. И если они настолько блаженны, то почему Бог сделал их такими бедными? И почему он заставляет своих блаженных людей ждать, чтобы только после смерти они смогли обрести царство Божье? Почему бы не дать им это царство прямо сейчас? Или они еще недостаточно бедны? Вы хотите, чтобы они стали еще более блаженными? Чего вы ждете? Но объяснений нет.

Во всей проповеди Иисуса нет ни одного аргумента в пользу того, что он говорит. Но «величайшая» в мире религия произошла от этого человека. Несомненно, он оказывал властное воздействие на людей.

Людей не интересуют заумные вещи, потому что они не понимают их. Но их впечатляет Адольф Гитлер, Бенито Муссолини, Мао Цзе-дун, Иосиф Сталин — все очень властные люди. Ни о ком из них нельзя сказать, что его интеллект выше среднего; в действительности даже ниже. Умственные способности Адольфа Гитлера не выше, чем у тринадцатилетнего подростка. Но на людей он производит впечатление.

Революции создаются ортодоксальными людьми. Властные люди — ортодоксальные люди. Да, они против старой ортодоксальности, но они создают новую. И эта новая ортодоксальность кажется революцией. Но это не так, это просто смена наручников.

У вас будут другие наручники, возможно лучше сделанные, более красивые, лучше украшенные — но наручники есть наручники, и вы скоро поймете, что прежние было легче сбросить, потому что они уже прогнили от старости. А эти новые сбросить невозможно; они отлично сделаны, хорошо продуманы, они более научны. Теперь в России попробуй совершить революцию…

В царской России революция стала возможной потому, что эта империя была старой, очень старой, древней, разваливающейся, ожидающей только предлога, чтобы перестать существовать. А новая империя, которая сейчас является коммунистической, молодая, свежая, опирающаяся на передовую технологию — хорошо организованная, потому что прекрасно знает, что произошло с царем; она не допустит, чтобы подобное случилось и с ней.

Каждая революция умирает в другой ортодоксальности.

Это всегда так.

Вот почему я не за революцию — я за бунт.

Бунт индивидуален.

Но когда много бунтарей хотят жить вместе, уважая индивидуальность друг друга, свободу друг друга, непохожесть друг друга — вот в чем смысл коммуны. Это не общество. Это не система ведения хозяйства. Это не организация в своем старом смысле.

Коммуна — это общение индивидуальностей, которые все бунтуют против всяких проявлений глупости, суеверий. Это их точка соприкосновения. Но это вовсе не значит, что они создают альтернативное общество, другую хозяйственную систему. Тогда это может быть только революцией.

Постарайтесь ясно понять разницу. Или они начинают жить все вместе, опираясь на свой разум и не создавая никакой новой хозяйственной системы, как бы ни было это трудно, — а это будет немного трудно; или иначе почему люди выбирают создание организаций и хозяйственных систем? Потому что это намного проще.

Современная тенденция во всем мире — заменить человека машиной, потому что машина намного удобней. Она никогда не требует увеличения заработной платы, премий, никогда не бастует, не пытается создавать профсоюзы; она очень удобна. Поэтому везде, где возможно, человек вытесняется с рабочих мест; его место занимает машина.

Вскоре будет так, что людям будут платить за то, что они будут готовы оставаться безработными. Если они готовы уступить свое рабочее место машине, им будут за это платить. В передовых странах это очень скоро случится, потому что машины могут выполнять работу лучше вас, больше вас. И нет вопросов — пятичасовой рабочий день, шестичасовой, семичасовой, сколько рабочих дней в неделю — пять или четыре; нет вопросов. И ничего страшного — если время от времени что-то ломается, можно заменить деталь.

А с человеком постоянные хлопоты. Учреждения, организации, общества созданы для того, чтобы сократить эти хлопоты, делать их меньше и меньше. Но для того, чтобы их сократить, надо начинать так, как говорит Джудит Мартин: «С самого начала ребенок-дикарь должен быть приобщен к цивилизации; для этого надо использовать принуждение».

Эта женщина имеет наглость так говорить! Она говорит, что принуждение — это метод. Я не думаю… а что случилось с ее мужем? Я не думаю, что он смог остаться в живых; либо он сбежал или умер, либо, возможно, превратился в робота. Во время сна он закрывал половину лица, так чтобы все могли узнать, чьим мужем…

Люди во всем мире вынуждены изобретать эти системы просто для того, чтобы им было удобно жить вместе; иначе, если всех людей оставить одних, чтобы они жили сами по себе, наступит хаос. Есть два пути… Да, наступит хаос, если люди неразумны; но если люди разумны, тоже наступит хаос — но хаос другого рода, хаос, из которого рождаются звезды, хаос созидающий. Наступит истинная анархия, но она не будет разрушающей.

Я анархист.

Я изначально верю в индивидуальность.

Я совсем не верю в общество.