История нобелевской семьи – в основном история ее мужчин. Были умные и сильные женщины, такие как Андриетта и Эдла, но у них не было образования и они выполняли традиционные женские роли. Что касается Эдлы, ее дочь Марта вспоминает, что у матери не было никаких поползновений «действовать вне дома, ни малейшего желания выступать публично или играть какую‑либо роль в общественной жизни, которая, кстати, была ей совершенно незнакома в России, языком которой она не владела». Единственной женщиной в семье Нобель, имевшей профессию, была Марта. И это несмотря на то что ее мать и брат-опекун Эммануил считали ее «совсем не созданной для школьной скамьи» и потому решили не пускать ее в школу. Девочка должна была получить домашнее воспитание, «и я надеюсь, что это ничем не хуже», – обронил Эммануил в письме к Альфреду.

Когда в 1896 году было принято решение об обучении Марты на дому, ей было четырнадцать лет. Однако выводы Эммануила и Эдлы оказались поспешными: у девочки был светлый ум, и осенью 1897 года она поступила в женское учебное заведение г-жи Вальдшмидт. Образование было восьмилетним, но Марта окончила его в четыре семестра отличницей, что свидетельствует об исключительных способностях. Той же осенью она сдала экзамены в VI Петербургскую гимназию, после чего ей разрешили преподавать немецкий и французский языки в качестве домашней учительницы. Однако ее стремления были шире: она хотела учиться на врача, что вызывало сопротивление в семье, где ни одна женщина ранее не получала профессиональное образование. «Когда Марта заявила, что хочет изучать медицину, в нашей строгой, буржуазной домашней обстановке произошла дворцовая революция, – вспоминал ее брат Йоста. – Но благодаря ее тактичности и присущей ей редкой энергии, являющейся ее личным патентом, революция впервые в мировой истории была бескровной».

Марта во время обучения в Женском медицинском институте. Она стоит у изножья кровати слева от профессора Германа Цейдлера, директора хирургической клиники института

Пройдя еще несколько курсов и дополнив свое образование латынью, Марта в 1901 году попыталась поступить в Женский медицинский институт, основанный в 1897 году. Это было первое образовательное учреждение в мире, готовившее женщин-врачей (однако они имели право работать только в больничных учреждениях для женщин). Заявка была отклонена, формально – из‑за отсутствия свободных мест. Когда весной 1902 года Марта снова подала заявление, она приложила справку от Эммануила, одобрившего ее обучение в институте, а также «свидетельство о благонадежности» от петербургской полиции, согласно которому «сведений, компрометирующих названное лицо в политическом отношении, в Управлении не имеется». На этот раз ее приняли, и осенью 1902 года Марта смогла начать учебу.

Институт был создан по инициативе выдающихся врачей и исследователей того времени. Его главный инициатор, лейб-медик Николая II Евгений Боткин, лично вложил крупные средства в институт, не получавший государственного финансирования. Операционный бюджет состоял из взносов слушательниц и ежегодной субсидии от Петербурга в размере 15 тысяч рублей. Большинство студенток были бедными. «Среди слушательниц нашего института царит беспросветная нужда, – пожаловался журналисту один из профессоров. – Большинство их живет впроголодь, обедая не каждый день». Но среди них были и состоятельные студентки, поведал он, приведя в пример княжну Долгорукую и госпожу Нобель.

Среди преподавателей были выдающиеся врачи, в том числе психиатр и невропатолог Владимир Бехтерев, именем которого названа одна из форм анкилоза суставов. Одним из лекторов был Георгий Олейников, родившийся в 1864 году на Украине в семье фельдшера. После защиты диссертации «Об искусственном иммунитете к холерному вибриону» он стал доктором медицинских наук Военно-медицинской академии, а с 1897 года – приват-доцентом при этой же академии.

Если бы свидетельство о политической надежности Марты было выдано после помолвки с Георгием, оно вряд ли было бы таким благосклонным, учитывая его политическую биографию. В Петербургском университете Георгий был сокурсником Александра Ульянова, старшего брата Владимира Ульянова, и принадлежал к его кругу знакомств. Александр Ульянов был членом «Народной воли», террористической организации, главной целью которой были политические покушения, а главной мишенью – император. Первого марта 1881 года взрывом бомбы был убит Александр II. В 1887 году планировалось покушение на его преемника, Александра III, которое не состоялось. Планировавший убийство Александр Ульянов был казнен.

Георгий Олейников в форме Военно-медицинской академии

Общение Олейникова с политически радикальными кругами привело к его аресту и тюремному заключению на два месяца в 1903 году. Следующей осенью, в разгар беспорядков в Баку, он поставил свое имя под призывом врачей, требующих созыва Учредительного собрания, и в 1905 году он участвовал в создании Украинской радикально-демократической партии, которая, в частности, требовала национализации частных монопольных компаний, эксплуатирующих природные ресурсы. Тогда же он был арестован второй раз. Однако документов, свидетельствующих о том, что он занимал какие‑либо руководящие позиции в этих организациях, нет.

С этой политически чуждой для нобелевской семьи птицей 16 января (по старому стилю) 1905 года обвенчалась двадцатичетырехлетняя Марта Людвиговна. Церемония состоялась в Крестовоздвиженской церкви при III Петербургской гимназии. Свидетелями жениха были бывший член правления «Бранобеля» Карл Неллис и один из его коллег-врачей, свидетелями невесты – брат Марты Луллу и поручик Гвардейского артиллерийского дивизиона, шведский подданный Яльмар Баклунд. Последний был сыном директора Пулковской обсерватории, Оскара Баклунда, и близким другом молодых членов нобелевской семьи. Из шести детей Баклунда особенно преуспели трое: Яльмар сделал успешную карьеру в русской армии, став в итоге полковником, Хельге стал известным геологом с мировой репутацией, а Эльза – талантливой художницей.

Тот факт, что Яльмар Баклунд был свадебным свидетелем Марты, неудивителен, а вот то, что свидетелем со стороны семьи был Луллу, а не Эммануил, который был опекуном Марты, – поразительно. Не исключено, что это было выражением отрицательного отношения Эммануила ко второй «дворцовой революции» сестры. После православного бракосочетания пастор Каянус совершил протестантскую церемонию в доме невесты.

Марта была одной из богатых студенток Медицинского института, что шло на пользу институту. Когда в ноябре 1907 года была открыта глазная клиника, «семья коммерции советника Э. Л. Нобеля» оплатила половину расходов (70 тысяч рублей) на строительство здания, Петербургская городская Дума выделила 20 тысяч, а институт – остальное. В отсутствие Марты на открытии клиники от имени нобелевской семьи говорил ee муж. Было ли это подтверждением того, что Георгий теперь считался полноправным членом семьи или же, наоборот, демонстрацией со стороны Марты, трудно сказать.