голос, который я никогда не думал, что услышу снова, не прерывает мои мучения.

— Дрейвен.

Все останавливается. Время перестает существовать, когда связь в моей груди оживает. Мое сердце бешено колотится, когда я поднимаю к ней голову.

Моя пара.

Найдя серые глаза, яркие и полные жизни. Возвращая к жизни шторм того, кем она была, и снова заманивая меня в ловушку своего хаоса. Слезы текут по моим щекам, когда я моргаю, неверие все еще застилает мои глаза. Но каждый раз, когда они возвращаются к ней, ее улыбка становится шире.

Стеснение в моей груди проходит, и я осторожно кладу руку на ее сердце, нуждаясь в том, чтобы почувствовать, как оно бьется под моей ладонью. Отчаянная потребность почувствовать, как вздымается ее грудь в доказательство того, что она вернулась ко мне. Только тогда я делаю свой первый вдох рядом с ней.

Ножки моего стула царапают пол, когда я пытаюсь встать и ложусь на край матраса, сопротивляясь желанию прижать ее к себе. Она выглядит такой хрупкой. Даже больше, чем когда ее сердце не билось, как будто ей потребовались все силы, чтобы вернуться ко мне.

Наклоняюсь, моя голова падает ей на грудь, когда все эмоции захлестывают меня, и непрошеные слезы пропитывают ее рубашку, в которую я прижимаюсь. Каждый осколок, на который разбилось мое сердце, медленно восстанавливается… благодаря ей.

Пальцы перебирают мои волосы, разглаживая напряжение под кожей головы. Зарывшись лицом в нее, я вдыхаю ее. Роза и мед наполняют мою душу, успокаивая зверя внутри. Ее сердце сильно бьется под моей щекой, и мое дыхание синхронизируется с подъемом и опусканием ее груди.

— Мне так жаль…

— Не надо, — обрываю я ее, поднимая голову и обнаруживая, что ее глаза плотно закрыты, но нельзя не заметить мокрые струйки, стекающие по ее щекам. И боль в ее сердце глубоко пронзает мое, взрывая связь. Ее печали похоронены и укоренились вместе с моими. Глубокие и обоснованные, но только не одинокие. Больше нет. — Посмотри на меня, Эмма.

Каждый раз, когда она смотрит на меня такими бурными глазами, у меня перехватывает дыхание, и, клянусь, мир поворачивается вокруг своей оси. Отчего мне хочется упасть на колени, покоряясь ей. Только ей. Мои глаза проникают в ее, обнаруживая колодец раскаяния, плавающий в глубине ее души. Все, что она чувствует, пронизывает нашу связь, и я знаю, это должно быть из-за того, что она бросила меня. Потому что она пожертвовала собой вместо меня, зная, что умрет.

Но звезды слушали, зная, что я приближаюсь к концу, и что мой зверь был в нескольких шагах от того, чтобы прорваться сквозь саму гребаную судьбу, чтобы добраться до нее.

Она наблюдает за мной, терпеливая и выжидающая.

Наклоняя голову, я оставляю нежный поцелуй на ее животе, прежде чем заглянуть глубоко в ее глаза.

— Тебе не за что извиняться. Так что я не хочу слышать, как это слетает с этих идеально розовых губ.

Я не могу оторвать свой взгляд от них, когда они приоткрываются. Голубой оттенок их давно исчез, теперь они полны жизни. И мне приходится заставить себя снова посмотреть в ее широко раскрытые глаза, пока она прикусывает нижнюю губу, задерживая дыхание, чтобы я продолжил.

— Но никогда, блядь, не думай, что моя жизнь дороже твоей, — обхватив ладонями ее лицо, я подтягиваюсь, чтобы прижаться лбом к ее лбу. — Обещай мне, маленький демон.

— Что пообещать? — она шмыгает носом.

— Что ты никогда больше не бросишь меня, — хрипло произношу я, глубоко и низко.

Она на мгновение замолкает, прежде чем мягкие губы касаются моих, и я стону. Прижимаюсь сильнее в поцелуе, отчаянно желая почувствовать ее. Но она отстраняется, слишком быстро разрывая связь.

— Я не могу этого обещать, — мышцы на моей челюсти напрягаются, но она проводит по ним кончиками пальцев, чтобы разгладить. — Потому что, если на кону будет твоя жизнь, я без колебаний спасу тебя. Всегда.

Глубоко вдыхая, я резко выдыхаю.

— Маленький демон, — низко рычу я из своей груди, позволяя своим губам пройтись по раковине ее уха. — Всегда находишь способ кинуть вызов, заставляя зверя во мне хотеть наказать тебя.

Я покусываю мочку ее уха, прежде чем спускаюсь вниз по шее.

Острый укол распространяется по коже головы, когда она хватает меня за волосы, чтобы откинуть голову назад, ее нос касается моего, а наши губы всего на расстоянии волоска.

— Это работает в обоих направлениях. То, как я принадлежу тебе, следует с тем, что ты мой, — ее зубы царапают мою нижнюю губу, оттягивая. — Так что, вбей в свою красивую головку, что твою жизнь всегда стоит спасать.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику, сердце сильнее колотится в груди. Ее слова что-то делают с моей душой, кажется, исцеляя ту часть меня, которая, я не знал, что кровоточила. Я всегда чувствовал, что должен сделать шаг вперед и защитить всех, кто в этом нуждался, когда умер мой отец. Но это всегда было односторонней задачей.

— Скажи это еще раз, — выдыхаю я, сокращая дистанцию и накрывая ее губы своими.

Она всхлипывает, прежде чем отстраниться, чтобы отдышаться.

— Ты мой, — говорит она собственнически, и черт делает со мной такое. Она притягивает меня обратно к себе, открываясь для столкновения наших зубов и битвы языков друг с другом. Безумие любви, похоти и наших душ, отчаянно нуждающихся в соединении.

— Ты, — она снова целует меня. — Всегда. — еще одно обжигающее прикосновение ее губ. — Стоишь. — она прикусывает мою губу и сосет. — Спасения.

А затем она стонет, выгибаясь подо мной, когда я склоняюсь над ней. Ее возбуждение заставляет мой разум не думать ни о чем, кроме нее и ее потребностей.

Мои руки нежно скользят вниз по ее бокам, большие пальцы касаются выпуклостей ее грудей. Я только что вернул ее, нуждаясь в нежности, но она, похоже, думает иначе, потому что хватает мою руку, прижимая ее к своей груди. Накрывая своей ладонью верхнюю часть моей руки, она сильно сжимает ее. Молча говорит мне, что ей нужно. Итак, я грубо хватаю ее за грудь, получая в подарок стон, который вырывается из ее горла.

Черт.

Мой контроль ослабевает. Зверь во мне прорывается сквозь поверхность моей решимости. Она нужна мне. Мне нужно чувствовать, как она извивается подо мной. Чувствовать, как ее тело оживает и выкрикивает мое имя. Мой член болезненно тверд, умоляя погрузиться глубоко в ее влажную сердцевину, и то, как она принимает меня, сжимая. От этого образа мои яйца сжимаются, когда я целую ее глубоко. Пробуя ее на