Вокруг все изменилось. Ночь. Васильевский остров. Темный силуэт Лютеранской церкви.

– Ты зачем это делаешь? – полюбопытствовал скинхед. – Нет, я, конечно, всегда рад тебя видеть, но…

– Я предупредить, – сказал Мандела. Его холодные белые глаза смотрели на скинхеда. – В Исаакий – не ходи.

– Да я и не собирался, – Убер почесал затылок. – Оно мне надо? Думаешь, у меня других забот нет?

Словно в ответ на его слова, поднялся ветер. Земля под ногами дрогнула… Убер повернул голову и увидел: чудовищную тучу, грозовой фронт, надвигающийся на Петербург со стороны Залива.

Что-то невероятное, должно быть. Эпохальное. Никогда такого не видел, подумал Убер.

– Идет гроза, – сказал Мандела.

– Вечно вы, призраки, что-нибудь многозначительное брякнете, а мне потом голову ломать! Ты не можешь по-простому объяснить?

– Хорошо, – Мандела кивнул. – Слушай. Эта гроза будет самой-самой… И это не просто гроза, а настоящий у…

Тряхнуло.

Дом напротив Большого цирка, день X + 5, вечер

– Убер! Проснись! Твои десять минут закончились!

Он открыл глаза. Ярко-голубые, ясные.

– Убер, это ты?

– А ты кого-то другого будила?

Он сел, почесал затылок. Лицо, помятое со сна.

– Мда. Из-за тебя я кое-что интересное не дослушал.

Герда выдохнула. Ей почему-то казалось, что однажды скинхед откроет глаза – и это будет не Убер, а кто-то другой, незнакомый. Вроде того беспамятного Дьявола-Индейца… Возможно, все дело в алкоголе. Герда планировала незаметно переложить бутылку из вещмешка Убера, а потом где-нибудь выбросить. Жаль дорогой напиток, но что делать.

– Как легко на гладкой карте стрелку начертить, – продолжал напевать скинхед, бодро собирая вещи. – А потом идти придется – через горы и овраги… Только так из человечка выйдет человек. Слышишь ты, простоцарь?

Ахмет даже не повернул головы.

– Пошел ты.

– Люблю я наши беседы. Прямо именины сердца и благорастворение воздухов. Литр кофе заменяют только так! И стакан коньяку! И клизму!

– Убер!

…Убер поднял табличку, стер перчаткой толстый слой пыли.

«Психотерапевт Яковлева Б.Д.» – гласила надпись. Убер хмыкнул, бросил табличку на пол.

– Чертов Исаакий, – буркнул Комар себе под нос.

Убер замер, потом медленно повернулся. Окуляры противогаза смотрели на Комара в упор.

– Что ты сказал?

– Ну…

– Не тяни кота за яйца в долгий ящик. Ему больно. Давай, я же вижу, тебе есть чем поделиться. Раздевайся, ложись на кушетку и начинай исповедоваться, о, юная симпатичная грешница.

– Убер!

– А я что? Я ничего. Давай, рассказывай.

Сломанная мебель. Роскошная кушетка, видимо, из дорогой кожи, сгрызена крысами до основания. Торчат ржавые пружины и клочья набивки.

Кресло напротив уцелело – чистая синтетика.

Убер развалился в кресле, закинул ногу на ногу. Окуляры противогаза блеснули.

– Ложись. И начинай.

– Зачем ложиться? – не понял Комар.

– Так положено. Давай-давай, некогда рассуждать. У нас не так много времени. Что тебя беспокоит?

Комар с тревогой оглядел голые ржавые пружины и деревянные ребра дивана. Лечь сюда было явно жестоко по отношению к организму.

– А я могу просто сесть куда-нибудь?

– Вот ведь люди! Вечно хотят поторговаться! – Убер сложил ладони лодочкой, отчего стал выглядеть как-то… религиозно, что ли? Комар невольно засмеялся. – Ладно, садись уже.

Комар поискал, куда. Затем поднял один из упавших двадцать лет назад стульев и поставил прямо, как положено. Осторожно пошатал. Скрипит, но держится.

Делать нечего. Комар осторожно присел.

– Так что там с Исаакием? – заговорил Убер. – Ты про него уже третий раз упоминаешь.

– Ну… я про него слышал.

– От кого?

– Я не видел. Только слышал. Очень приятный голос, только жуткий какой-то.

– И про что он говорил?

Комар удивленно пожал плечами.

– Про Исаакий.

Убер вздрогнул. Комар не мог сказать этого наверняка, потому что скинхед сидел в тени. Впрочем, с чего бы Уберу вздрагивать? Он же не знает про Леди.

– Рассказывай, – велел скинхед.

И Комар рассказал.

– То есть, ты думаешь, что в Исаакии кто-то есть? – уточнила Герда.

Комар кивнул.

– Там ее логово. Логово жуткой твари по имени Леди.

– Леди?

Герда и Убер переглянулись.

– Что с вами?

– Просто… – Герда помедлила. – Может, это совпадение?

– Это не совпадение, – интеллигентный баритон вклинился в разговор. Комар с удивлением повернулся. Кто это говорит? Таджик? «Никогда не привыкну».

– Не совпадение… А что тогда?

– Закономерность. Связь.

Комар, наконец, не выдержал:

– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?!

– Мы встретили одного ублюдка, – пояснила Герда. – Этот тип разговаривал глубоким низким голосом. Он командовал веганцами. И его называли… – она выдержала паузу. – Лордом.

Комар даже привстал.

– Думаете, он командует и Леди?!

– Возможно, – уклончиво сказала Герда.

– Исаакий? Как все интересно складывается… – протянул Убер. Он встал и прошелся по комнате. Пинком отправил в полет проволочный абажур от настольной лампы. Тот ударился в стену и упруго отскочил. Откатился обратно к ногам скинхеда. Убер хмыкнул.

– Почему логово далеко от метро? – размышляла вслух Герда. – Не понимаю…

– Она там не одна, – сказал Убер.

Компаньоны переглянулись.

– Думаю, там много-много маленьких симпатичных… ледят, – сказал Убер. – Такое ужасное людоедское ми-ми-ми.

Исаакиевский собор, в то же время

Стены огромного храма, одного из самых больших в России, достигают толщины полутора метров.

Со смотровой площадки на колоннаде когда-то можно было увидеть весь Петербург. Можно и сейчас, но давно смельчаков не находилось…

Внутри храма царят тишина, покой и полумрак.

Сквозь дыру в куполе можно увидеть небо. Только смотреть некому. Здесь уже много лет не бывал ни один человек.

А если и бывал, то…