мы пробрались в подозрительную, немного влажную и прохладную дыру. Редкие высотки жались друг к другу так близко, словно хотели срастись, а от обилия проводов и натянутых от стены к стене верёвок с линялым бельём в проулке стоял зловещий сумрак. И в этом обманчивом полумраке кипела истинная жизнь города. В нишах полуподвальных окон, освещённых тусклыми тритиевыми фонарями, ютились сомнительные субъекты: в окружении ящиков с оружием, запасными руками, ногами и глазами, а так же тушками редких животных и представителей фауны глубокого космоса. Если вы ищите щупальца галактического спрута или мечтаете украсить гостиную чучелом другого человека (возможно изготовление на месте из материалов заказчика) — то обязательно наведайтесь в спальный район Про-Полиса, сразу за фабрикой Кванто-колы. Это самый клиентоориентированный чёрный рынок из всех, где я был, а таковых насчитал три. Только здесь каждый предмет, а нередко и сам продавец — имеет фиксированную цену, обозначенную на бирке. Причём цена всегда указана как в конфедератских, так и в имперлеонских кредитах.

Мы тоже не дураки — налепили на Вэла стикер с чисто символической суммой, сам валькр намертво прилип к руке Хулуда сразу, как мы вошли в этот мрачный закуток. Вошли — и как будто стали своими. Ну, то есть Хулуд стал. А на меня местные смотрели с интересом, хоть и недолго. В основном, потому что ни черта в той улочке не видать, сколько не таращь глаза. Я скачал для нейролинка патч, расширяющий шкалу яркости окружения, и теперь мог разглядеть хоть что-нибудь в этой темени, а Хулуд пёр напролом, нередко натыкаясь на прохожих и отдавливая ноги торговцам. Многие реагировали вспыльчиво, а затем, разглядев получше этого «слепого недоноска, не видящего, куда идёт» смягчались:

— Ааа, зубастый! Здоров! Ещё не продал свою кикимору?

Подозреваю, что если бы я на кого-то налетел в потёмках, то это было бы последней моей оплошностью в жизни. Поэтому я шёл позади ниддлеанца, внимательно глядя под ноги, почаще оглядываясь и крепко сжимая под накидкой пистолет и кошель с кредитами.

Мы петляли по закоулкам, углубляясь всё дальше и дальше от цивилизованной части города. Здания превращались в глухие стены почти без окон. Но всё равно кто-то сушил в этой дыре своё бельё и протянул между корпусами километры силовых кабелей. Пару раз я поднял голову, в попытке разглядеть небо, но увидел чьё-то иссушенное до состояния скелета тело, запутавшееся в проводах где-то в вышине. Решил больше не смотреть наверх.

А Хулуду хоть бы что. Здоровался с разными личностями по пути, кому-то просто кивал или пожимал руку. Оказывается, на Сицилиях и других не столь отдалённых имперлеонских планетах обретается немало ниддлеанцев. Нередко — в качестве живого товара. Но чаще неживого: рога, копыта и хвосты.

Скупщик зубов в лавочке, заваленной алмазными коронками и неестественно огромными клыками, заискивающе улыбнулся Хулуду и жестом пригласил заглянуть на огонёк. Лишь при виде его Хулуд плотно сжал губы и поспешил пройти мимо.

Наконец настал тот самый момент, который я тщательно сохранил в нейролинке и впоследствии неоднократно прокручивал. Мы зашли в какой-то бар с многообещающим названием «Отвал башки» и впечатляющим оформлением. Уж можете мне поверить. Если в злачных местах вроде чёрного рынка я неопытный игрок, то заведения, где в какой-либо форме подают горячительное давно стали для меня родным домом. Экзамен по политэкономике я удалённо сдавал из «Чистилища» в обнимку с бутылочкой «Битка». А иначе в этой дисциплине и не разберёшься.

Итак, бар. Раньше это была мясная лавка. Всюду кафель и вместо стойки — холодильная витрина со стеклом, во всю ширину помещения. А на полках вместо вырезки и колбас — разнообразные бутылки. Многие из них светились. Я без труда узнал мой любимый «Асбест», а с ним и «Эфир», «Обрыгаловку», «Щадящий жмых», «Беспощадный жмых», низкокалорийную «Горючку» и вроде бы даже «Смерть от кринжа», но под другой этикеткой. Невообразимое количество незнакомых сортов и названий манили меня и будоражили воображение. А на стенах бара тем временем красовались… человеческие головы. Именно что красовались — все с подставками и даже табличками. Надписи разглядеть не удалось, но стеклянные глаза жутко поблёскивали в голубоватом сиянии неоновых огней. Отдельные перекошенные гримасами ужаса физиономии были подсвечены фонарями и отбрасывали на засиженный тараканами потолок жуткие тени.

В воздухе витал тяжёлый запах третьесортного курева и не менее дешёвого пойла из числа тех, которые так любят в клане паралитов. От них надолго отказывают ноги и глаза. А нередко и сердце. Зал был полон потенциальных кандидатов на вступление: за небольшими столиками, заваленными пустой тарой и окурками (вот уж где не ожидал увидеть настоящие сигареты!) сидели забулдыги со слипшимися от пота волосами. Многие раздеты по пояс, а кто-то и вовсе в одних трусах рубился в карты до последней тряпки. Большинство уже дошло до кондиции, и мирно дремали в окружении опустевших бутылей, или в тёмной луже под столом.

Одним словом — культурный отдых. Никто не шумел и даже не дрался, по бару разносился мерный храп и незатейливая мелодия, которая явно была старше этого места и его обитателей. Бухло, курево, заурядные развлечения и хрипящее ретро из пыльных динамиков. Ну, чисто отвал башки — для ценителей классики.

Когда я последний раз был в баре? В прошлой жизни, ещё до Шамбалы, Кибера и всей этой ерунды. Так и позабыть недолго все эти чарующие вкусы и запахи, навевающие приятные воспоминания. Хоть я привык к чему-то более современному, но и здесь пропустил бы стаканчик другой, если бы не одно но.

Сделка.

За барной стойкой, протирая грязной тряпкой мутные пивные кружки, обреталась необъятная мадама в замызганном кожаном фартуке, надетом, очевидно, на голое тело. Высокая причёска венчала голову и кокетливая мушка украшала мясистую щеку. Небось отбоя нет от местных кабальеров, когда они ещё в состоянии стояния. Впрочем, внушительного вида ручищи барменши наглядно показывали, что и сами могут кого хочешь отбить. И разделать, как следует. А потом подать к столу, с луком и картошкой. В слабой прожарке, с ещё тёплой кровью.

Мы подошли. Она уставилась на нас, похлопала густо подведёнными ресницами и одёрнула фартук. Голос у хозяйки был довольно приятный:

— Ааа, зубастик! Вернулся-таки! Проходи, дорогуша, не стесняйся. Только держи подальше своего дружка.

Хулуд кивнул в мою сторону:

— Какие проблемы, тётя Клара? Это Майкл, друган мой. Свой чувак.

— Я про зверушку, милый, — хихикнула тётя, всколыхнувшись всем телом.

Хулуд припрятал валькра в недра накидки и воровато огляделся по сторонам. Никого из присутствующих не заинтересовало наше появление. Выпивохи