силы пару раз приложился затылком об стену и громко с чувством выругался. Посидев так пару минут, он потер лицо, встал и направился к жене.

Интересно, что они написал ей? «Не оставляйте его одного, он ночью…» Что? Какается?! Бегает голый?! Кричит спросонок?! Что?!

Дойдя до комнаты жены, он собрался, выдохнул и постучал. Ответа не последовало. Он постучал повторно. Тишина. Стараясь не думать о последствиях, он нажал на дверную ручку и вошел:

— Кристи? Прости, милая, но нам надо поговорить, сама понимаешь…

Ему никто не ответил. Он обошел комнату, заглянул в ванную и не обнаружил жены. Быстро подойдя к шкафу, Питер рывком открыл его — ее вещи были на месте. Он торопливо вышел из комнаты.

Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 29 апреля, 18:25

Кристина спала. Ей снился большой бальный зал и Питер, к которому она шла навстречу с большим букетом алых роз. Они встретились, поцеловались, и он сказал, что розы она должна оставить себе, потому что мальчики от девочек цветы не принимают, это не по-пацански. Во сне она счастливо рассмеялась.

Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 29 апреля, 18:34

Обойдя весь дом и не найдя жены, он не на шутку встревожился. Оставался только сад.

Если ее и там нет — позвоню Рою, и пусть возвращаются. Не до их закидонов уже.

Но долго искать ему не пришлось. Выйдя в сад, он почти сразу же обнаружил жену на диване, что он заказал для нее. Закутавшись в плед, она сладко спала. Во сне она чему-то слегка улыбалась, отчего ее рот приоткрылся, будто прося поцелуя.

Он склонился над ней, жадно впитывая черты ее лица. Он так давно не видел ее спящей. Судя по глубине ее дыхания, спала она крепко, и он не смог отказать себе в малости и провел костяшками руки по ее скуле. Она не пошевелилась. Он осторожно коснулся пальцем ее нижней губы — и это не разбудило ее. И тогда он рискнул. Знал, что не стоит, но не смог сдержаться. Он поцеловал жену, задержавшись у ее губ на несколько долгих секунд. Когда он отодвинулся, на него внимательно смотрели зеленые глаза.

В этот момент он осознал то, что экстрасенсы называют состоянием «здесь и сейчас». Он вдруг отчетливо понял, что от того, как она сейчас себя поведет, будет зависеть вся их дальнейшая жизнь. И тогда он произнес всего одно слово, самое важное для него, звучащее как молитва:

— Мышка…

А она посмотрела на него и сказала:

— Ты дурак, Питер. Какой же ты дурак.

И заплакала.

И он схватил ее лицо и принялся целовать ее в глаза, в лоб, в щеки, в любое место, в какое попадали его губы. Ему так много нужно было ей сказать, но говорил он почему-то только:

— Прости меня, мышка! Пожалуйста, прости меня!..

А она все плакала, и их слезы смешивались на ее лице, которое она прятала в его чертовски крутом и дорогом поло, одном из четырех, которые он заказал за бешеные деньги, потому что посчитал, что они впечатлят ее, а ее впечатлило что-то другое, правда, он так и не понял что.

И пока она плакала он все целовал ее, собирая губами ее слезы, а когда она наконец успокоилась, то выяснилось, что у нее заложен нос, и она издавала им очень смешной звук, который ей самой смешным не казался, и он старательно демонстрировал ей, что ему все равно, что там у нее с носом, и вообще дал себе слово молчать и молчал, пока она не попросила позвать Рози.

Прекрасно. Они меня подставили.

Питер еще раз погладил жену по скуле и, тщательно контролируя текст и интонацию, сказал:

— А ее нет, милая. Их никого нет. Они ушли.

Его жена очень неэлегантно шмыгнула носом и поинтересовалась:

— Куда?

— Да черт их знает! Они все ушли.

Кристина приподнялась на диване:

— В каком смысле… ушли?

Он пожал плечами:

— В прямом. И записку оставили.

Он вытащил из кармана джинсов смятый листок и протянул ей. Прочитав, она поинтересовалась:

— И что мы будем делать?

Это «мы» привело его в восторг, который он постарался скрыть.

Именно ради этого они и ушли.

— Для начала, думаю, поужинаем. Ты как? Голодна?

Кристина вновь шмыгнула носом и прислушалась к себе:

— Да. А что мы будем есть? Ножки?

Питер замялся:

— Ножки в холодильнике я нашел, да, но боюсь, что если я их приготовлю, то ты сбежишь от меня на другую планету.

Кристина хихикнула.

— Может, KFC?

Они произнесли это одновременно и улыбнулись, отводя глаза.

— Я сейчас.

Сказав это, Питер направился в сторону дома.

Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 29 апреля, 19:29

Он вернулся через двадцать пять минут немного запыхавшийся и с темными очками на лбу, но главное, что в его руках было два пакета с хорошо известным ей логотипом, от которых исходил умопомрачительный запах. Она не поверила своим глазам:

— А ты откуда… это?

Он спокойно принялся выкладывать коробочки из пакетов:

— Купил.

Кристина решила уточнить:

— В смысле, сам?

— Ну да.

— А почему не заказал?

Он оторвался от раскладывания еды:

— Я подумал, что они везти будут час, а у нас KFC за углом.

Кристина прищурилась:

— А ты откуда знаешь?

Питер лукаво ей улыбнулся:

— Я выбирал этот дом, помнишь?

Она смотрела на него и представляла своего мужа идущим сначала по улице, потом заходящим в закусочную, стоящим в очереди среди подростков, делающим заказ и…

Поступки…

Он уточнил:

— Тебе принести сок или воду?

Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 30 апреля, 02:30

Впервые в жизни Питер благодарил небо за свою бессонницу, потому что иначе это было бы очень мучительно, а так он не спал, и это не доставляло ему никаких неудобств. После их совместного ужина она, прикрываясь звонком маме, сбежала от него в свою комнату, но он и не возражал, понимая, что ей нужно время, чтобы осмыслить то, что произошло между ними на диване в саду. Он заходил к ней пару раз за вечер и находил читающей то книгу о беременности, то журнал о дизайне. Он набрался смелости и попросил ее не закрывать двери ее комнаты на ночь, чтобы он мог периодически заглядывать к ней, убеждаясь, что у нее все хорошо. Она, покраснев, кивнула.

И вот два часа назад, подойдя к ее комнате, он увидел, что она поняла его просьбу буквально: дверь