— О чем ты думала, капитан? — с отвращением сказал он. — Капитан? Так, что ли, я тебя, к херам собачьим, должен называть, женщина? О чем ты думала? Я закрыл, к херам, глаза на ваше присутствие здесь, хотя не должен был это делать. Я позволил вам общаться с аборигенами, что угрожает безопасности и может вызвать новый Малярийный век… — Любовница нетерпеливо тряхнула головой — это было явной натяжкой, — но Сенгка продолжал: — Я терпеливо ждал, когда вы к херам уберетесь с этого острова, и что? Вы полагаете, что можете похитить отсюда одно из этих существ, не поставив меня в известность? Думаете, я вам это позволю?.. Ваше судно будет обыскано, — решительно сказал он. — Любая контрабанда с Машинного берега, любые книги, рукописи или гелиотипы анофелесов будут конфискованы. — Он снова указал на Аума и недоуменно покачал головой. — Женщина, ты что, не знаешь истории? Вы хотите вывезти отсюда анофелеса?

Круах Аум наблюдал за происходящим широко раскрытыми глазами.

— Капитан Сенгка, — сказала Любовница; Беллис еще никогда не видела ее такой оживленной, такой великолепной. — Никому и в голову не приходит ставить под сомнение ни вашу заботу о безопасности, ни вашу приверженность долгу. Но вы не хуже меня знаете, что мужчина-анофелес — это безобидное травоядное. А мы намереваемся забрать только его.

— Я этого не допущу! — закричал Сенгка. — Чтоб мне сдохнуть, у нас железная система. Железная потому, что мы знаем уроки истории. Ни один анофелес не покинет остров. На этом условии мы сохраняем им жизнь. Исключений нет.

— Меня это утомляет, капитан. — (Беллис не могла не восхищаться выдержкой Любовницы, которая была холодна и непреклонна, как сталь.) — Круах Аум покинет этот остров вместе с нами. Мы не имеем ни малейшего желания портить отношения с Дрир-Самхером, но мы заберем с собой этого анофелеса. — Она повернулась к Сенгке спиной и пошла прочь.

— Мои люди на Машинном берегу, — сказал какт, и Любовница остановилась, потом повернулась к нему. Он вытащил огромный пистолет (армадцы замерли) и, держа его в опущенной руке, сказал: — Это искусные бойцы-какты. Если вы не подчинитесь мне, то живыми вам с острова не уйти. — Медленным движением, отчего его жест даже не показался угрожающим, он поднял пистолет и направил его на Любовницу. — Этот анофелес… Аум, вы сказали… уйдет со мной.

Охранники застыли на своих местах, готовые к действию в любой момент. Их пальцы подрагивали на рукоятях мечей, пистолетов, на луках. Струподелы в надтреснутых доспехах, великаны-какты быстро переводили глаза с Сенгки на Любовницу и снова на Сенгку.

Любовница не взглянула ни на кого из них. Но Беллис увидела, что она покосилась на Утера Доула.

Доул вышел вперед и встал между Любовницей и пистолетом.

— Капитан Сенгка, — сказал он своим мелодичным голосом.

Пистолет теперь был направлен в его голову, а он стоял недвижимо, глядя на какта: тот был выше его на целый фут и куда как более плотный. Говоря, он смотрел прямо в дуло пистолета, словно в глаза Сенгки.

— Попрощаться с вами выпало мне.

Капитан опустил взгляд; казалось, он на мгновение утратил свою решимость. Потом он завел назад свою свободную руку, его бицепсы мощно напряглись под кожей, увесистый кулак, ощетинившись шипами, застыл, готовый нанести удар. Двигался он медленно, явно рассчитывая не бить Доула, а лишь запугать его и заставить подчиниться.

Доул вытянул руки вперед, словно умоляя о чем-то. Он замер, а потом совершил резкое движение с такой скоростью, что Беллис (готовая к этому, ожидавшая чего-то в этом роде) даже не поняла, что случилось. Сенгка теперь отступал назад, держась за горло, куда нанес удар пальцами Доул (не изо всей силы, а лишь в знак предупреждения — между опасными колючками, отчего противник потерял дыхание). Пистолет теперь был у Доула, хотя и по-прежнему направленный ему в лоб. Доул держал его между двух ладоней, как нечто дарованное ему в ответ на молитву. Он вперил взгляд в Сенгку и прошептал ему слова, которых Беллис не расслышала.

(Сердце Беллис колотилось. Действия Доула потрясли ее. Атакует он в полную силу или нет, но само движение, его сверхъестественная скорость и совершенство были словно покушением на порядок вещей, и казалось, что время и сила тяжести могут противостоять Утеру Доулу не больше, чем плоть.)

Двое кактов, стоявшие за Сенгкой, вышли вперед, разъяренно и неспешно. Они потянулись к своим портупеям, но пистолет, замерший между ладонями в застывшем хлопке, замелькал, нацеливаясь то на одного, то на другого. Потом пистолет оказался в его правой руке, нацеленный на первого и тут же (одновременно) на второго моряка.

(Никакого движения. Трое кактов замерли в ужасе от этой скорости, от этого искусства на грани магии.)

Доул снова шевельнулся. Пистолет выскользнул из его пальцев и оказался вне пределов досягаемости какта. Теперь он держал в руке белый меч. Последовали два удара, и подчиненные Сенгки закричали от боли — один и тут же другой. Они уже не тянулись к оружию, сцепив руки перед собой; запястья их были перебиты.

Острие меча было теперь приставлено к горлу Сенгки, который смотрел на Доула со страхом и ненавистью.

— Я ударил ваших людей плашмя, капитан, — сказал Доул. — Не заставляйте меня пускать в ход острие.

Сенгка и его люди отступили, отошли подальше от Доула и выскользнули через дверь туда, где догорали остатки дня.

В помещении нарастал ритмический звук — торжествующие, благоговейные выкрики. Беллис помнила их. Она уже слышала их раньше.

— Доул! — скандировали армадцы. — Доул! Доул! Доул!

Точно так же они скандировали в цирке гладиаторов, словно Доул был божеством и мог исполнять их желания, а они произносили это слово, как молитву в церкви. Их восторг был негромким, но их бесконечно лихорадило от мрачной радости — и как раз ко времени. Это взбесило Сенгку, который услышал в их крике язвительную насмешку.

Он сверкнул взглядом в сторону Доула, стоявшего в дверном проеме.

— Ты только посмотри на себя, — яростно закричал он. — Трус поганый, свинья, сраный жулик! Каким демонам ты подставлял задницу, чтобы они научили тебя этому, свинья? Никуда ты с этого сраного острова не уйдешь!

Но вдруг он замолчал, голос отказал ему, когда Утер Доул вышел из комнаты туда, где какты считали себя в безопасности, — под открытое небо. Армадцы изумленно раскрыли рты, но большинство продолжало скандировать.

Беллис подошла к двери, готовая тут же захлопнуть ее, если появится самка-анофелес. Она увидела, что Доул, держа в руке меч, без колебаний направляется к Нурджитту Сенгке, и услышала, как он говорит вполголоса:

— Я понимаю, капитан, что вы разгневаны. Но постарайтесь держаться в рамках. Никакой опасности в том, что Аум отправится с нами, нет, и вам это известно. Больше он никогда не вернется на этот остров. Вы попытались запретить это, потому что вам показалось, что нарушаются ваши властные прерогативы. Вы ошиблись в расчетах, но пока это видели только двое из ваших людей.