Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Судя по нескольким кускам из манускриптов, что мог мне по памяти пересказать Тагор, ничего очень необычного на взгляд жителя России конца двадцатого века в реформах бывших заложников не было: кроме внедрения разных новинок в ремесле, морском деле или сельском хозяйстве, пропагандировались и вводились вещи вроде равенства всех перед законом, отмена рабства, мирное сосуществование островных царств друг с другом. Но для большинства жителей бронзового века это всё оказалось чересчур радикальным и подрывающим нравственные устои. Итогом стали гибель или бегство обратно на Ирс практически всех прогрессоров-неудачников. Только о двоих из этой компании в прочитанных Тагором списках упоминалось, что они «отринули ложь, влитую в их сердца лукавыми жителями крайнего запада, и стали служить своим правителям верой и правдой, как велит долг».
Все эти бурные и кровавые события уложились буквально в считаные годы. После чего контакты между ирсийцами и островным миром свернулись почти до нуля – ни торговли, ни «гастарбайтеров». Для тех же островитян, которые желали попасть на западный материк, дорога теперь была в один конец: вернувшихся обратно ожидала расправа как ирсийских шпионов и нарушителей всех нравственных и религиозных норм.
Что до обитателей Тюленьих островов, то они, находясь на отшибе цивилизации, не имели колоний на Ирсе, так что им незачем было участвовать в ответных набегах на крайний запад. При каких обстоятельствах произошло знакомство этих «тюленийцев» с самой развитой цивилизацией здешнего мира, неясно. Равно как и летописцам востока остались не известны подробности восхождения обитателей Северного архипелага к вершинам прогресса.
В поле зрения цивилизованных народов Тюленьи острова стали попадать, как раз когда закончились потрясения на Западном архипелаге, вызванные реформаторской деятельностью подвергшихся ирсийскому влиянию бывших заложников.
В стародавние времена тамошние обитатели почитались у южных соседей за дикарей, которые волей богов предназначены для ограбления со стороны более цивилизованных народов.
Данная концепция мне, помнящему из земной истории о варварах, грабивших и завоёвывавших цивилизованные народы, показалась несколько странной. Я даже попробовал спорить с Тагором, но тот начал давить на меня авторитетом жившего пару веков назад вохейского учёного мужа, разработавшего принятую большинством грамотных людей схему деления народов по степени их развития. Автор концепции, чьё трудное для русского слуха имя звучало примерно как Чика-Бяка-Мишка, полагал как раз, что цивилизованный народ способен изготавливать оружия больше и лучше качеством, чем дикари, да и военная и политическая организация у более развитых выше. Так что неизбежны победа цивилизации и порабощение или истребление дикарей. Если, конечно, последние прежде не успеют у себя развить цивилизацию, как не раз случалось в истории.
Перед авторитетом всемирно известного учёного мужа я вынужден был сдаться, мысленно, правда, послав этого Чику-Бяку-Мишку в задницу. Что трудно счесть оскорблением в свете сексуальных предпочтений, бытующих среди философов в частности и людей благородных вообще. Как сказал Тагор, цитируя кого-то, «любовь к мальчикам и юношам – признак настоящего воина и мужа, склонного к размышлениям». Выражение лица тузтца, правда, при этом говорило, что умом, он, вероятно, и понимает правильность цитируемого, но его самого философская сексуальная ориентация как-то не прельщает. Может, поэтому он и забил на овладение премудростями, проведя в стенах храма всего три года, а не десять, как некоторые…
Так вот, жители Тюленьих островов, в соответствии с принятыми в этом мире воззрениями на место дикарей и прочих варваров перед лицом цивилизованных народов, являлись объектом грабежа со стороны Тойна и Интала. Оттого появление у берегов этих царств военных кораблей с Северного архипелага было отмечено как злостное нарушение заведённого исстари порядка.
Впрочем, любопытные летописцы, собирая сведения о набегах северян, обнаружили, что за несколько лет до этого была практически полностью уничтожена тойнская экспедиция к Тюленьим островам, затем столь же преждевременно и плачевно завершились ещё несколько походов южных правителей или сильных мужей. В общем, дальнейшие походы за «тюленьими шкурами» сами собой сошли на нет.
Но на фоне творящегося повсюду на западе бурного веселья, вызванного неуклюжими поползновениями воспитанных в Ирсе прогрессивных реформаторов, это как-то осталось незамеченным на востоке. Уже потом, когда далёкая окраина цивилизованного мира неожиданно заявила о себе – сперва нападениями на государства Западного архипелага, а потом и массовым пиратством на морских путях, связывающих противоположные концы Земноморья, выплыли всякие подробности типа разнесённого в щепки флота из сорока многопалубных кораблей, которые послал к Тюленьим островам Тукебушта, царь Тойна.
По мере расширения географии пиратства северян как-то само собой распространилось их самоназвание – Палеове. До этого никого не интересовало, как там себя называют эти варвары. А теперь же, коль они показали себя народом цивилизованным, волей-неволей пришлось узнавать, как тюленеловы себя изволят величать.
Со времени, когда палеовийцы столь неожиданно и мощно вышли на местную историческую сцену, прошли считаные годы. Сейчас 1491 год по вохейскому летоисчислению, а первое нападение их флота на Интал, в ходе которого была разграблена и сожжена столица этого царства и множество прибрежных поселений, случилось в 1466 году. Массовые же пропажи кораблей и известия о нападениях дымящих и громко грохочущих кораблей на острова по всему океану пошли только через два года.
Но это «недавно» – по меркам бронзового века, когда вести из конца в конец Земноморья идут иной раз по несколько лет, а события на одном краю местной Ойкумены по-настоящему аукаются на противоположном берегу Океана порой, когда уже в живых нет никого из их участников.
Палеовийцы же действовали, с местной точки зрения, просто стремительно: пять лет пиратства с занятием нескольких небольших островов для создания баз – первый захват в 1470 году крупного куска суши на Островах Пути и завоевание всех более-менее значимых территорий в центральной части океана в 1470–1476 годах.
Самое интересное, выход обитателей Тюленьих островов на историческую сцену и большую дорогу морского разбоя на первых порах оказался на руку восточным царствам.
Дело в том, что уже не один век за контроль над маршрутами, связывающими восток с западом Земноморья, шла постоянная борьба между всеми более-менее крупными странами. Мнение самих жителей Южной и Северной Троп при этом особо никого не волновало – острова там были небольшие, очень часто с бедными почвами, редко имеющие месторождения металлов. Так что типичным тамошним государством был крохотный остров с населением от нескольких сотен до десяти–двадцати тысяч жителей, полностью зависящих от импорта бронзы и железа, что давало неплохой рычаг давления на местных царьков, постоянно воюющих друг с другом.
