– Готова? – спрашивает он.

– Да, – стискивая винтовку, отвечаю я.

– До встречи на земле, – говорит он. – Удачного приземления.

А затем опускает руку мне на спину и выталкивает из «Комокса».

Катарина

Я со всей силой приземляюсь на четвереньки на кафельный пол в углу маленькой лаборатории. Неподалеку от меня стоит генкит и шкафчик, заполненный медицинскими инструментами. Эта комната знакома мне по симуляции Цзюнь Бэй. Она находится на верхнем этаже рядом с общежитиями. Голоса солдат влетают через распахнутое окно и эхом разлетаются по коридорам. Я встаю и, обведя взглядом комнату, натыкаюсь на металлический стол, на котором лежит тело девушки, как две капли воды похожей на меня.

Охнув, я отшатываюсь назад. И тут замечаю, что с другого конца комнаты на меня смотрят Лаклан и Агнес. Стоит мне увидеть их во плоти, как остатки моего самообладания, за которые я так долго держалась, разбиваются вдребезги. Основание черепа простреливает боль, и мне приходится собрать все свои силы, чтобы сосредоточиться и не ускользнуть в темноту, которая зовет меня из глубин разума.

Имплант на последнем издыхании. И вряд ли у меня в запасе много времени. А хозяйничающая в нашем с Цзюнь Бэй теле гидра лишь усугубляет положение.

– Черт подери, – выдыхаю я, впиваясь взглядом в Лаклана и Агнес. – А я так надеялась, что вы уже поубивали друг друга.

– Привет, Рысь. Рада тебя видеть, – говорит Агнес. Ее волосы стянуты в пучок, а кожа покрыта пылью. Если она и удивилась моему появлению, то никак это не показала.

– Это хорошо, – отвечаю я. – Потому что мне нужна помощь… вас двоих.

Агнес склоняет голову набок:

– Я думала, ты придешь сюда, чтобы остановить меня.

Что-то внутри сжимается от того, насколько привычно она выглядит. Мне казалось, что когда я увижу ее воочию, то смогу определить разницу между Агнес, которая мне так хорошо знакома, и бессердечной Гадюкой. Разгляжу какой-то знак или намек, который подскажет, кто же она на самом деле.

Вот только ничего нет. Та же женщина, что готовила мне чечевичный суп, заразила и дочь Лаклана, чтобы заставить его усерднее работать.

– Именно за этим я и пришла, – подтверждаю я и невольно кошусь на лежащее передо мной тело, но сразу же заставляю себя отвести взгляд. – Ты положишь конец этой войне, уничтожишь «Панацею» и поможешь нам закончить вакцину. Я знаю, что ты задумала, Агнес. Ты хочешь уничтожить «Картакс» и создать на его обломках новую организацию. Но я не позволю тебе этого сделать. Вакцину слишком долго использовали ради собственной выгоды, и это чуть не уничтожило нас. Лаклан чуть не уничтожил нас. Но мы должны отправить ее всем желающим. И если ты действительно хочешь спасти людей, то поможешь мне. Это единственный выход.

На лице Лаклана не отражается ни одной эмоции, словно мои слова пролетают мимо его ушей. И от этого мне хочется накричать на него, чтобы хоть как-то пробиться сквозь эту бесстрастную маску. А я не сомневаюсь, что это маска. Ведь он не смог бы так сильно любить Цзюнь Бэй, если бы не имел сердца. А если у него есть сердце, то и я должна вызывать у него какие-то чувства.

– Все не так просто, – возражает Агнес. – Я хотела помочь вам, но в мире слишком высокая напряженность. Слишком многие требуют кровопролития и не успокоятся, пока не добьются своего. Война неизбежна, и нам необходимо проконтролировать ее ход. Люди, которых мы потеряем сейчас, помогут сохранить жизни миллиардам. Так все мои поступки направлены на то, чтобы спасти как можно больше людей.

– Не сомневаюсь, что ты действительно в это веришь, – говорю я.

У всех поступков Агнес есть хладнокровная и извращенная причина. Из-за нее ученые «Картакса» испытывали страдания. Терпели уловки, издевательства и постоянную ложь. Когда перед тобой стоит цель победить вирус, способный убить всех людей на земле, приходится отказываться от совести. Агнес спросила меня, смогу ли я убить человека, чтобы спасти миллион… и, если честно, я бы сделала это не задумываясь.

Я убивала не только зараженных людей ради дозы, но и тех, кто просто мне угрожал. За последние два года мне не раз приходилось сталкиваться с подобными смертельными задачами, так можно лишь представить себе тяжесть бремени принятия подобных решений, когда на кону стоит целый мир. Но это нисколько не оправдывает Агнес и ее поступки.

– Мы стоим на пороге войны, – говорю я. – Но есть способ остановить ее. Мы можем заключить союз и объединить генхакеров с людьми «Картакса».

– И как же это сделать? – интересуется Агнес. – Рысь, ты же понимаешь, что у них нет ничего общего. Они живут в разных мирах и относятся друг к другу пренебрежительно.

– Значит, нужно предложить им это. – Я подхожу к металлическому столу, переводя взгляд с Агнес на Лаклана и обратно. – Мы дадим им общего врага. Точнее, двух врагов. Мужчину, который превратил вакцину в оружие, и женщину, основавшую «Картакс». Вы можете и дальше позволить миллиардам людей сражаться друг против друга, а можете сплотить их против себя.

Агнес встречается взглядом с Лакланом.

– Это могло бы сработать, если бы они знали, кто я такая. Думаешь, тебе удастся настроить мирных жителей против меня?

– Я расскажу им, что ты нажилась на вирусе, вакцину против которого пообещала создать. Пришло время рассказать миру, что гентех основан на геноме гидры. И тогда люди поймут, что лекарства создать невозможно, потому что их панели построены из клеток того же вируса, который угрожает их жизням.

– Как ты догадалась? – прищурившись, спрашивает Лаклан. – Мне потребовалось несколько лет, чтобы понять, почему вакцина дает сбой.

– Я не так глупа, как ты думаешь. К тому же мне помогли. Мы с Цзюнь Бэй выяснили много интересного.

– Никто тебе не поверит, – возражает Агнес. – Такие новости только запутают людей. Я рассматривала такой вариант, но никому не интересно, как панель заставляет алгоритмы работать в их телах. Они просто хотят найти козла отпущения.

– Они поверят, потому что не я расскажу об этом, – объясняю я. – Это сделают Дакс и Новак. Они согласились еще раз выступить вместе.

Лаклан качает головой:

– Катарина, подумай, к чему это может привести. Ты хоть представляешь, какие последствия будут у подобного заявления? Сколько людей решит вырезать свои панели и погибнет при этом? Они удалят вакцину, и тогда вирус распространится, как лесной пожар. Я потратил несколько десятилетий, чтобы создать код, который остановил заражение, но все полетит к чертям после этого выступления.

– Я понимаю это, – говорю я. – А еще то, что мы оказались на грани краха потому, что позволили другим решать, что лучше для нас. Но нельзя построить организованное общество на лжи. Правда рано или поздно выйдет наружу… это неизбежно. Так давайте раскроем ее сами и остановим эту войну.