— Ну, совсем облом, — загоревала женщина.

— Так вы наша соседка? — спросила Катя.

— Ага! Как раз напротив вас жить стану! У меня перед самым переездом мамка померла. Все хотела пожить в новой квартире, да не привелось. Пришлось отложить переезд аж на сорок дней. Так старые люди посоветовали, чтоб горе за собой не притащить. От того припоздала. Смотрю, вы уже у себя справились. Полный порядок навели. Я и не знаю, как все сделать? Работы прорва, времени в обрез, — жаловалась баба.

— А чего мы мудрим? Сейчас найдем помощников! — вышла на лоджию, открыла окно и, увидев троих мужиков во дворе, попросила:

— Ребятки! Помогите нашей соседке вещи на этаж поднять! Яша теперь на дежурстве, а женщина одна.

Борис, Женька и Кузьмич вскоре подошли к машине. Глянули на водителя, не позвали, сами открыли борт и понесли в подъезд вещи, мебель, узлы и чемоданы.

Юлька хотела им помочь, но ее остановили, велели показать, куда что определить.

Когда машину разгрузили, баба спросила:

— Сколько с меня причитается?

— Успокойся. У нас свое правило. С соседей не берем. Тем более с бабы. Обживайся. Если нужна будет помощь, крикни в окно. Кто на дворе окажется, те и помогут, — предупредил Кузьмич, спросив бабу:

— Как зовут тебя?

— Юлька!

— Вот и познакомились! — сказал Женька.

Юлька до самой темноты расставляла мебель, раскладывала вещи, поставила койку и повесила над нею ковер. Сумки, мешки и чемоданы сразу убирала в кладовку. Она даже палас успела расстелить, ох, и помучилась с ним, только хотела повесить люстру, в дверь позвонили:

— Кого принесло? — глянула в глазок и впустила Катю.

— Юль, идем поужинаем вместе, а то совсем о себе забыла. Слышу, тут гремишь, стучишь, о еде не вспомнишь, — увела к себе соседку.

— Катя, а кем ты Яшке доводишься? — спросила, осмелев.

— Прямая родня!

— А это что значит? — насторожилась Юлька.

— Я сестра Яши! — ответила Катя, невольно рассмеявшись. Она услышала вздох облегчения.

— А я подумала, что жена!

— Юля, я намного старше брата.

— Выглядите как ровесники…

Они еще долго говорили, эти две одинокие женщины:

— Ну как же! Была и я замужем. Из армии дождалась. Думала, нормальная семья будет. А он, отморозок, устроился трактористом вон в ту деревню, что за мостом, и вовсе спился. Ни уговоры, ни скандалы не помогали. Так и умер от белой горячки. Все грозился повеситься.

— Дети остались?

— Откуда им было взяться? У него не только хрен, ноги не стояли. Все ползком да на карачках ходил. У них в роду одни алкаши. Пятеро братьев, как один забулдыги.

— Зачем же вышла за него?

— Думала, отучу от водки, да не справилась. Не получилось. Хотя пять лет воевала с ним.

— Давно он умер?

— Уж третий год пошел!

— Чего ж замуж не выходишь?

— Никому не нужна стала. Да и за кого? Нормальных мужиков нет. А такие, как мой бывший, или наш деревенский сосед, кому нужны! Козлы, а не мужики! Не везет мне в судьбе никак. Вроде все есть, а главного нету. Все мимо меня проходит и проскакивает. Бывает, тянется мне человек, а я ему не нужна. Случалось и наоборот. Вот так и кукую. Наверное, и у тебя так? Обидно одно, годы уходят, а семьи нет. И будет ли она? — вздыхала Юлька.

— Я уже ничего для себя не жду. Бывает у семейных такое творится, что лучше одной жить! — понурилась Катя.

— Э-э, не скажи! Семья — это счастье! Ну, пусть мне с первым не повезло, не все мужики такие. Вот я, к примеру! Сколько к Яшке прикалываюсь, а он не западает, все в сторону от меня норовит. Никак не хочет ко мне прикипеться. Может, другая есть на примете?

— Не знаю, — пожала плечами Катя.

— Я так обрадовалась, когда узнала, что в соседях жить станем. Только Яшке это не по нутру было. Увидела, что передернуло мужика. А я навязываться не стану, пусть не боится. Пусть кондовая, но гордость свою имею.

— Что толку от нашей гордости? Вон погляжу на работе, все нахальные бабы при мужьях живут. А мы поодиночке, зато с гордостью! — невесело усмехнулась Катя.

— Тяжко нынче мужиком обзавестись. Не хотят придурки семью заводить, боятся. Потому что многих бабы наказали. Вот и не решаются, чтоб еще раз не погореть. Ну, а мы причем? Хоть меня возьми, я ни на кого не рассчитываю, сама обеспечена. Могу хоть сегодня импортную машину взять, но, кто ее водить будет? Сама не умею и боюсь. А мужика нету. Могу «двушку» купить, но зачем она мне одной? И однокомнатной хватит! Но попался бы приличный человек, жили б припеваючи. Как надоело маяться в сиротах! Пока моя старенькая жила, куда как веселее и лучше дышала. Было о ком заботиться, знала, что дома родная душа ждет. А теперь кому нужна?

Катя хорошо понимала соседку. По-бабьи пожалела, но за Яшку промолчала. Да и что могла пообещать, зная характер брата.

Возвращаясь с работы, ненадолго присел к мужикам во дворе. От них узнал о Юлькином переезде:

— А ничего бабенка! Разворотливая, бойкая. Уже окна помыла, занавески повесила. Трудяга! И тоже без мужика! Ты, Яшка, не теряйся. К ней, ежли нужда припрет, даже без пижамы возникнуть можно, только лестничную площадку проскочить и все на том, — подначивал Кузьмич.

— И эта одиночка! Сколько же их уже в доме живет, со счету сбились. А в основном молодые, жалко их, необогретых, — сказал Лешка Свиридов.

— Так ты и позаботься! Чего время упускаешь зря! Давно бы приголубил какую-нибудь. Одной горемыкой меньше стало б! — подал голос Анатолий.

— Ты еще не разучился жалеть? — усмехнулся Женька.

— О чем завелся?

— По-моему тебя за жалость круче всех проучила Дрезина.

— Не трогай ее. Баба совсем прокисла. Сама с постели не может встать. Ноги отказали. Не помогли йога и дзюдо. Теперь уж совсем другим человеком стала. Все поняла. Вот если бы раньше была такою. Не думала, что и ее судьба поймает.

— Так Дрезина с тобой живет?

— Не со мной, а у меня! — взвился Анатолий и добавил:

— Не выброшу же я ее, беспомощную, в окно. Какая ни наесть, живая душа. Родней доводится. Может и я кого-то в жизни обидел, что получил такую тещу. Видно, лучшей не заслужил. А может, Бог поровну поделил, дал хреновую тещу, зато хорошую жену подарил.

— Э-э, Толик! Куда тебя занесло! У меня дома совсем без просвета. Маринка была не сахар, теперь и Наташка змеей стала. Месяцами не говорим. Поверишь, я к ее постели год не подхожу. Отдельно сплю. Скоро стану с соседками-одиночками знакомиться. Глядишь, какую-то в подружки уломаю, — говорил Степан улыбчиво.

Александр Петрович Порва тихо радовался, глядя на этих мужиков. Он помнил их иными, подавленными, на грани срыва. Но время сделало свое, и люди восстановились.