Отем сгорала от желания, ощущая, как его губы скользят по ее телу, медленно, очень медленно. Язык лизнул ее живот.

— Ты изумительна, — простонал он.

— Я хочу большего, — потребовала она, извиваясь.

Он немедленно повиновался, оказавшись между ее мягкими бедрами, и стал целовать ее нежную плоть. Прикусывая. Поглаживая. Посасывая.

— Гораздо большего! — вызывающе прошептала она, вдавливая его голову в сладостный венерин холмик.

Карл раскрыл лепестки ее лона и стал возбуждать ее бутон любви, пока она не забилась в судорогах наслаждения.

Только тогда король медленно вошел в ее влажный тесный грот.

— Теперь, капризная маленькая сучонка, я стану охаживать тебя, пока не запросишь пощады, — прохрипел он.

— Да, — задохнулась Отем. — Да!

И когда он стал двигаться, пронзая ее, казалось, насквозь, она поняла, что мужчина, оседлавший ее, в самом деле магистр любовных искусств. Ничего не скажешь, его репутация более чем заслуженна!

Он отвел ее ноги и вонзился так глубоко, что, казалось, достал до самого чрева. Отем невольно вскрикнула, но он лишь засмеялся.

— Еще! — взмолилась она, и король, не в силах отказать даме, удовлетворил ее просьбу. Ее тугие ножны, казалось, удлинялись и расширялись, по мере того как он становился толще и тверже в ее лоне.

— О да, сир! Да! Да! Да!

Ее сотрясли спазмы.

— Ах, сучка! Что за наслаждение ты мне дала! — вскричал король, испуская фонтан семени.

Отем почти теряла сознание от пережитых восторгов.

Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз была с мужчиной? Неужели судьба предназначила ей лишь короткие романы? Встречи украдкой и скорые расставания?

Голова ее кружилась, и прошло немало времени, прежде чем сердце перестало колотиться пойманной птичкой.

Король, тяжело дыша, обмяк на ней.

Наконец, немного придя в себя, Отем оттолкнула его.

— Вы слишком тяжелы для меня, Карл Стюарт! Отдыхайте на спине, как огромная морская черепаха! Я сейчас оботру и себя и вас, чтобы подготовить к новой встрече с Эросом.

— Интересно, мадам, сколько, по-вашему, раз я должен ублажать вас сегодня? — осведомился он полушутя-полусерьезно.

— Ваш кузен умудрялся даже меня уморить: по пять-шесть раз за ночь, — медоточиво сообщила Отем.

Правда, в последнее время пыл Людовика немного остыл, но Отем никогда не обсуждала подобные вещи вслух. В конце концов, он отец Марго!

— Я на восемь лет старше своего французского кузена, — запротестовал король. — Имейте хоть немного жалости, мадам!

— Если вы уже утомились, ваше величество, должна сообщить, что предпочитаю спать одна, — проворковала Отем.

— Вовсе я не утомился, — проворчал король. — Просто нуждаюсь в небольшом отдыхе и, возможно, в бокале вина для подкрепления сил.

— Сейчас, ваше величество, — кивнула Отем, вскакивая с кровати.

К тому времени как она вернулась, король уже тихо похрапывал. Отем с улыбкой поставила кубок на прикроватный столик и, обтершись салфеткой, оказала эту же услугу королю. Тот наверняка перед уходом возьмет ее, если не из похоти, то хотя бы из гордости.

Что же, вечер прошел как нельзя лучше. Она привлекла его внимание, а ведь ни одна другая женщина не смогла этого добиться, с тех пор как чрево Барбары Палмер с каждым днем все больше набухало ребенком короля. Роды ожидаются в феврале. А значит, у Отем есть еще шесть-семь месяцев.

Пора приобрести английский титул и собственный дом!

Король проспал несколько часов и, проснувшись, разбудил Отем, навалившись на нее всем телом. Овладев ею, он встал и, выйдя в гостиную, оделся.

Поцеловав ее на прощание, он прошептал:

— Приезжай сегодня ко двору. И мы испытаем крепость моей кровати, дорогая.

— Возможно, — пробормотала Отем, не открывая глаз и притворяясь крайне усталой.

— Похоже, мне придется задать тебе хорошую трепку, чтобы вселить страх Божий перед королем, — буркнул тот достаточно громко, чтобы Отем расслышала.

Веки ее лениво приподнялись.

— Вздор! Вы не хуже меня знаете, что ни одна женщина не дала вам того, что дала сегодня я, даже леди Барбара, хоть она и занимает место в вашем сердце, если оно у вас, разумеется, есть. Но если вам угодно, чтобы я пришла к вам, так тому и быть.

Она перевернулась на бок и улыбнулась, услышав стук захлопнувшейся двери. Что ж, на этот раз она и в самом деле хозяйка положения. И больше не позволит ни одному королю ее использовать! На этот раз она получит все, чего добивается.

И с этой мыслью Отем мирно заснула.

Беттс, получив приказ от хозяина дождаться ухода короля, проводил его величество через покрытые свежей росой лужайки на пристань, где дожидалась королевская барка.

— Доброй ночи, ваше величество, — с поклоном пожелал он.

— Доброй ночи, Беттс, — кивнул король и, ступив в барку, велел везти себя в Уайтхолл.

Беттс, ошеломленный тем, что король знает его имя, долго глядел ему вслед с открытым от изумления ртом, прежде чем поспешить обратно в дом. Напольные часы в передней пробили три. Беттс зевнул. Вот удивится его жена, услышав за завтраком новости!

Герцог Ланди приехал вскоре после полудня и поспешил наверх, в покои сестры. Отем сидела в постели, накинув кружевную шаль на голую грудь, и пила зеленый чай со свежеиспеченным хлебом и чеддером.

— Выглядишь в точности как кошка, проглотившая канарейку, — мрачно объявил Чарли, пододвигая стул к кровати.

Лили принесла ему вина, и он, принимая кубок, благодарно улыбнулся горничной.

— Значит, он приходил?

— Приходил, — кивнула Отем, уничтожая сыр с хлебом.

— И ты сумеешь удержать его? — допрашивал Чарли.

Кровь Христова, Гарвуд недаром назвал его сутенером!

Послушать со стороны, так оно и есть! Но он должен знать!

Гораздо хуже, если она станет для короля прихотью на одну ночь.

— Наверняка, Чарли. Ни одна женщина не вела себя с ним так. Люси Уолтере, его бессловесная жертва, свела себя в могилу пьянством еще в Париже, бедняжка! И хотя Барбара Палмер играет на его тщеславии и гордости, она все же не имеет такого опыта, как я! Это мой второй король, и его привлекло именно мое своенравие. Я обращалась с ним как с равным. И он был очарован! Однако у меня хватило ума делать вид, что в постели верховодит он. Сегодня Карл приказал мне спать в его постели. Но я ничего не пообещала. Приеду ко двору и, притворившись, что голова болит, пораньше отправлюсь домой. Представляю, как будет разочарован его величество! Станет рвать и метать. Волноваться и обижаться!