— На латыни сквернословите? Русский язык забыли?

— Чумная палочка модифицированная.

— Для чего ее модифицировали?

— Для использования в качестве биологического оружия.

— Неужели?

— Нужен еще носитель. А так вполне боевая форма.

— Какой носитель?

— Мне сказали пачки бумаги. Требуется их обработать, и оружие готово. Годится любой носитель, например, мыши или суслики.

— И люди будут заражены?

— Не люди — афганцы. Смертность 90 % и выше. Кац гарантирует, — ученый начал оживать, затронув любимую тему.

— Что же вы так их ненавидите?

— Гады убили моего сводного брата. Меня, сироту, его родители воспитывали. Марк врачом работал в Джелалабаде, лечил местных.

— В обращении инфузории опасны?

— Господин Свенссон, вы же в биологии, вроде, разбираетесь? Инфузории — вид простейших, а чумная палочка — бактерия.

— Серый, ты почему таблетки убрал? Придется Кацу таки дать вторую, чтобы точно окочурился.

— Извините, увлекся, — взвизгнул ученый. — Если не вскрывать колбы, опасности нет. Бактерии хоть сто лет сохранятся.

— А если потребуется уничтожить?

— В полевых условиях сложно и результат непредсказуем. Надо сжигать на огне в биозащищенной лаборатории и в спецкостюме.

— В «Урале» есть такое оборудование?

— Нет, что вы. Армейская лаборатория-летучка, фактически бокс для безопасной перевозки биоматериала. Yersinia pestis mutatio в колбах, те в спецчемодане.

— «Урал» можно взорвать.

— Не рекомендую. Часть бактерий попадет в воздух и грунт, а потом через грызунов, тех же летучих мышей, вызовет неконтролируемое заражение. Неужели вы меня убьете?

— Приказано вас закопать здесь, но начальство далеко. Идите в кабину «Урала» и сидите тише самой смирной морской свинки в виварии. Побеседуем чуть позже. Если выполните мои требования, то получите шанс вернуться в Союз живым. Если выполните от «а» до «я».

— Момент истины, Серый. Что скажешь? Готов афганцев травить? — философствовал Григ, засунув руки в карманы.

— Я на биологическую войну не подписывался. К тому же Масуд согласился на перемирие. Зачем вызывать эпидемию?

— В Москве и Кабуле есть противники мирного ухода из Афгана. Вот, биорешение проблемы Панджшера придумали. Нам указание спустили.

— Как же быть?

— Геноцидом воняет указание. Думаю, Бог не простит тебе и мне такой грех. Есть у меня идейка. Готов рискнуть и помочь?

— Безусловно.

— Вот и славно, — облегченно сказал разведчик и вынул из кармана левую руку с взведенным пистолетом. — Живой друг лучше мертвого.

— Вы это серьезно, Матвей Александрович?

— Ну, что ты! Чешу языком от волнения, — Алехин поставил ПСМ на предохранитель и отдал спецназовцу. — Слушай сюда.

Кац затаился в кабине и старался не смотреть на мучителей, вышедших из пещеры.

— Серый, дай ему вторую таблетку, да и нам пора принять антибиотики для профилактики, — скомандовал Свенссон.

Микробиолог в растерянности смотрел, как «палачи» глотали «смертельное» лекарство, и безропотно принял вторую дозу. Командир велел спецназовцу, пригнавшему «Урал», взять УАЗ, ехать навстречу основной колонне и сообщить о готовности места встречи. С самого утра «каскадовцы» соблюдали радиомолчание — связь в советских частях оставалась уязвимой для перехвата. Технические возможности врага в районе не были известны, рисковать не стоило.

Колонну встречали по-командирски деловитый Серый, по-шведски нейтральный Свенссон и по-сибирски мрачный Кац. Последний держал стальной чемодан с надписью «Не вскрывать. Опасно», который достал из «Урала». КамАЗы и «Урал» поставили возле пещер. БТРы и УАЗы остались на возвышенности речного берега, спецназ изготовился к приему таджиков или к бою — как получится.

— Балхаш и Крупный, срежьте пломбы с кузовов и отройте двери. Всем отойти.

Кац открыл чемодан и стал бросать колбы внутрь машин. Афганцев-дозорных развязали и, угрожая оружием, заставили влезть в кузов одного из КамАЗов, потом забросили туда же их автоматы. Двери закрыли. Все произошло очень быстро. Каждый старался сократить время нахождения у открытых кузовов, увидев жонглирование пробирками. Серый достал дозиметр: цвет зеленый с легкой желтизной. Nicon FG показал сильное излучение при открытых дверях и повышенный фон при закрытых.

Вопли запертых таджиков не проникали через радиационную защиту. Выстрелы изнутри оставляли лишь выпуклости на стальных стенках. Бойцы не обращали внимания. Отряд ждал врага извне: вызванный по радио Абдулло обещал приехать через полчаса. То ли с ним, то ли позже появится и Ахмад Зия с «духами».

Разгневанный Абдулло без приветствия спросил Серого, куда пропали наблюдатели и боевики с поста.

— Постовые в порядке, показывают моим ребятам окрестности. Как здесь закончим, так нам с тобой доложатся. А вот наблюдатели решили посмотреть, что у нас в машине.

— Как в машине?

— Так, лазают везде, воруют, вот КамАЗ хотели ограбить. Приедет Ахмад Зия, покажу воров. Послушай, как они воют в том грузовике.

Абдулло услышал возню в кузове и затарахтел в рацию. Подъехали три внедорожника и мемориальная «буханка». Ахмад Зия набросился на разведчика.

— Почему наших моджахедов взял в плен? Это нарушение соглашения!

— Какие моджахеды? Мы моджахедов уважаем. Тут воры попались. Сорвали пломбу, залезли в грузовик и захлопнули случайно дверь. Пойдем, взглянешь.

Таджик с сомнением слушал Свенссона, но появился боевик, ранее посланный Абдулло на поиски наблюдателей. Душман что-то бухтел и тряс котелком со звездой. Неподалеку Крупный улыбался чуть лучезарнее обычного. Подручный распахнул дверь КамАЗа, и наружу вывалились «жертвенные бараны». Радиация произвела на них неизгладимое впечатление. На лицах и руках, а, вероятно, и под одеждой появилась сыпь и раздражение от облучения, глаза и носы слезились. Оба пытались говорить, но их никто не слушал. Подручный вывернул их карманы, и оттуда посыпались «украденные» вещи, что вызвало свист «каскадовцев». На полу в кузове лежали пачки афгани из крайней коробки. Полевой командир из автомата расстрелял «мародеров». Оперработник приобнял его и отвел в сторону.

— Остынь немного, Ахмад Зия. Давай выпьем чаю, расскажу о специальных технических мерах.

— Хочу увидеть деньги немедленно.

— Сначала чай. И скажи своему подручному, что ему помогут надеть защиту от спецмер.

Истории со скандием-46 потребовала четверть часа. Моджахед был удивлен, поражен, разгневан и раздавлен новостями. Он попытался обвинить шурави в коварстве, но термин «специальные технические меры» покрывал любые предосторожности, которые русские могли бы предпринять. И тут Матвей не удержался и съязвил.