— Мне на этих развалинах среди многого прочего поразило то, что здесь нет ни предметов искусства, ни предметов, имеющих ритуальное значение, ни какой-либо домашней утвари, — сказала во время одного из таких разговоров Кассандра. — С того самого момента, как мы оказались здесь, нам еще ни разу не попадалась даже самая обычная посуда. Думаю, что, если древние обитатели этого города куда-то ушли и забрали все свое движимое имущество с собой, они наверняка должны были хоть что-то тут оставить.

— Ну, мы, вообще-то, уже обсуждали этот факт раньше, — закивал Клаудио, — и нам кажется, что подобные предметы, наверное, были изготовлены из древесины или обожженной глины, а потому они не смогли долго выдерживать воздействие окружающей среды.

— Или же их прихватили с собой немцы, — пошутил я.

На меня тут же одновременно уставились три пары глаз.

— Немцы? — переспросила Валерия. — Какие еще немцы?

У меня сложилось впечатление, что мы уже рассказывали Валерии и ее товарищам об обнаруженных нами «следах», оставленных нацистами, однако я, по-видимому, ошибся.

— Э-э… Дело в том, что где-то в другом конце этого города имеется своего рода храм, построенный в виде животного, и внутри него мы обнаружили лагерь, который когда-то давно разбила там какая-то нацистская экспедиция.

— Нацистская? — Валерия удивленно посмотрела на своего отца, словно бы желая, чтобы он подтвердил правдивость моих слов. — На основании чего вы решили, что она была нацистской?

— Ну, огромный бело-красный флаг со свастикой в центре нам кое о чем рассказал.

— А как туда можно попасть? — поинтересовался Клаудио. — Вы сможете показать туда дорогу?

Мы трое — Касси, проф и я, — обменявшись взглядами, кивнули.

— Да, конечно, — сказал профессор. — А почему вы этим так сильно заинтересовались?

— То есть как это почему? — Валерия скривила губы. — Вы сообщаете нам, что много лет назад здесь уже побывала какая-то экспедиция, и затем ты у нас спрашиваешь, почему это нас заинтересовало? А самому тебе непонятно? Ведь эта экспедиция, возможно, обнаружила все то, что обнаружили мы, и даже то, чего мы еще не обнаружили. Она, вполне вероятно, расшифровала клинописные значки, она…

— Стоп! — перебил я Валерию, поднимая руки. — Мы там были, и я сомневаюсь, чтобы произошло хотя бы что-нибудь из того, о чем ты сейчас сказала. Там были консервные банки с едой, срок пригодности которой уже закончился, баллоны, пустые деревянные ящики и симпатичный мертвый нацист. Единственное, что могло бы быть для тебя полезным, так это тетради с записями, сделанными этим офицером. Я, кстати, теперь понимаю, почему он решил запереться и затем пустил себе пулю в голову. К сожалению, эти тетради находятся в красном рюкзачке, который у меня отняли наемники.

— Нам нужно забрать его у них!

Услышав это простодушное заявление, я не смог удержаться от улыбки.

— Хорошо. Ты хочешь пойти к ним сама или мы попросим их, чтобы они принесли нам тетради?

— Я говорю серьезно. Возможно, в этих тетрадях мы обнаружим ключ к загадке, и не попытаться вернуть их себе — это значит проявить безответственность.

— А попытаться вернуть их себе — это значит совершить несусветную глупость, — возразил я зловещим тоном. — Еще до того, как ты успеешь сказать им «Привет, мальчики!», в твоей голове станет на одну дырку больше.

— Кстати, раз уж мы заговорили про тот храм… — сказала, о чем-то вспомнив, Касси. — Неподалеку от него мы обнаружили следы, которые затем терялись у ствола одного из деревьев. Это были ваши следы?

Валерия, Анжелика и Клаудио отрицательно покачали головой.

— Следы? — с огорченным видом переспросила Анжелика. — Может быть, это следы Элану. Или Флавиу, нашего биолога.

— Значит, кто-то из них, вероятно, все еще жив, — обрадовалась Кассандра.

Валерия с сомнением покачала головой.

— Вряд ли…

— Почему ты так думаешь? — удивленно спросил я. — Кто-то из них ведь мог спастись, забравшись высоко на дерево. Возможно… — Я задумчиво почесал подбородок. — Возможно, морсего не умеют лазать по деревьям.

Валерия грустно рассмеялась:

— Скажи, а ты в окружающих нас джунглях видел много обезьян?

С наступлением рассвета было решено, что, раз уж мы не можем оставаться в этом сооружении, поскольку наемники наверняка обнаружат оставленные нами на земле прошедшей ночью следы и придут по ним сюда, нам лучше перебраться в храм, построенный в форме животного, и тихонечко просидеть в нем весь день так, чтобы нас никто не заметил. Уровень воды за ночь еще больше поднялся, на ровных участках местности вода доходила уже до щиколоток, и это было нам на руку: хотя двигаться по затопленной водой почве сельвы было труднее, зато наемникам становилось уже намного сложнее обнаруживать наши следы.

О том, что нам придется делать с наступлением темноты, мы пока что не хотели даже и думать.

В общем, чувствуя себя измученными после долгой бессонной ночи, но при этом радуясь, что нам светят в лицо пока еще робкие солнечные лучи, пробивающиеся через верхний ярус растительности сельвы, мы со всевозможными предосторожностями направились туда, где, по нашему мнению, должна была находиться главная улица города, и, дойдя до нее, пошли в направлении востока, мысленно молясь о том, чтобы нам не довелось натолкнуться на группу Соузы.

Примерно через час мы дошли до уже знакомых нам мест, через которые мы проходили, когда оказались на территории этого города. Лишь пару раз сбившись с пути, но в обоих случаях затем все-таки правильно сориентировавшись на местности, мы в конце концов вышли на поляну, на которой был расположен храм, ставший для нацистов убежищем. Именно там они устроили небольшой лагерь и впоследствии дали последний в своей жизни бой.

В свете всего того, что уже удалось узнать, нам стало ясно, что кладбище, на котором под крестами не было могил, было посвящено тем, кто «исчез», угодив в руки морсего; что бой, который состоялся внутри храма и о котором свидетельствовали лишь сотни рассыпанных по полу храма гильз, стал для выживших нацистов последним (было трудно даже представить себе, через какой ужас им довелось при этом пройти); что офицер СС, труп которого мы нашли возле его рабочего стола, решил, что уж лучше он пустит себе пулю в голову, чем его постигнет участь его подчиненных.

— Впечатляет… — сказала Валерия, когда мы подошли к храму.

— А какого, интересно, зверя он изображает? — спросил Клаудио.

— Мнения по этому поводу у нас разделились, — ответила Касси, все время державшаяся рядом с аргентинцем. — Лично я склоняюсь к тому, что это ягуар, поскольку именно это животное больше всего почиталось в цивилизациях, существовавших в Америке до появления здесь испанцев.

— А мне все-таки кажется, что у него есть небольшая грива, — заявил я, главным образом для того, чтобы сказать что-нибудь наперекор Кассандре.