Вскоре отходящие войска начали сжигать продовольственные запасы и взрывать склады боеприпасов, которые невозможно было эвакуировать. Боеспособные части разбитого XXX корпуса и сильно потрепанного LII армейского корпуса какое-то время еще прикрывали их действия, но вскоре были вынуждены со всей поспешностью отступить.

Натиск противника с востока, юго-востока и юга все усиливался, вклинения и прорывы в трех направлениях становились все глубже. Ближе к вечеру, например, отступающий LII корпус был вынужден пробивать себе дорогу к отходу сквозь советские механизированные части с помощью штурмовых орудий. В ночь на 24 августа XXXXIV корпусу пришлось оставить Кишинев, после чего неприятель форсировал близ этого места Днестр и устремился на корпус с севера.

Для группы армий «Южная Украина» сомнений больше не оставалось. Советские войска, с одной стороны, со все возрастающим напором и быстротой углублялись на территорию Румынии, с другой же стороны, они пытались завершить начатое окружение 6-й армии. К вечеру 23 августа для армии остался доступным на ее пути к Пруту только узкий коридор в сторону Хуши. Именно туда и устремились наступающей ночью потрепанные германские войска. Однако о событии, сделавшем этот день 23 августа в полном смысле несчастным днем, большинство германских солдат узнали много позже.

Переворот в Румынии! Дружественный Германии правитель страны маршал Антонеску арестован, юный румынский король[129] взял на себя руководство страной. Румыния сложила оружие! И все же для дальнейшего развития событий на фронте это не имело большого значения.

Катастрофа 6-й армии началась и развивалась с нарастающей скоростью.

Настал день 24 августа.

Советским войскам удалось во многих местах прорвать тонкую линию германской обороны и арьергардные заслоны. В обстановке все нарастающего хаоса и беспорядочного отхода масс пехоты и транспортных средств дальше на запад и юго-запад еще боеспособные части, боевые группы и арьергарды, теснимые со всех сторон неприятелем, пытались сопротивляться и наносить удары, но одна за другой погибали под вражескими атаками. На КП XXX корпуса прибыли генералы, командующие LII и XXXXIV корпусами. Во время этой встречи они обсудили с каждым часом становящееся все более критическим положение своих войск. По дороге на КП они воочию могли видеть ситуацию и лишь с большим трудом пробились на своих автомобилях сквозь толпы отступающих по забитым дорогам. В результате обсуждения ситуации было решено, что сейчас уже следует не ожидать никаких указаний от командования 6-й армии, о котором ничего не известно, но совместными усилиями постараться избежать вполне очевидной перспективы гибели в результате грозящего полного окружения. Неудовлетворенные, в подавленном настроении три командующих корпусами генерала расстались. В глубине души каждый из них наверняка понимал, что совместные действия их немобильных пехотных соединений, обремененных громадными обозами в основном на гужевой тяге, при отсутствии всякой связи практически невозможны. Тем более против приближающегося со всех сторон превосходящего противника с его высокоподвижными танковыми и механизированными соединениями.

Этим же днем, во второй его половине, у Хуши...

События стали меняться с головокружительной быстротой...

Уже несколько дней, скрипя, кренясь и треща, все возможные обозы самых разных дивизий и интендантские службы, которые смогли добраться сюда, проследовав через город, который располагался в нескольких километрах западнее Прута, скапливались в глубокой котловине. Каждый, добравшийся до этого места, думал, что худшее уже позади, и «слава богу, мы уже перебрались через Прут» — так считал каждый водитель и каждый ездовой, которые этим ранним утром проезжали по городским улицам. Но тут внезапно раздались выстрелы из танковых орудий. Двадцать и более советских боевых машин ворвались в город с запада, пронеслись, ведя огонь, по улицам и врезались в колонны германских обозников, сея хаос и панику. Телеги были опрокинуты, автомобили раздавлены, грузовики горели, повсюду убитые и раненые. Оставшиеся в живых, ничего не видя от ужаса, очертя голову разбегались в разные стороны. Только малая часть из них к вечеру добралась до местечка Фэлчеу и принесла весть о нападении русских на Хуши.

Но все же это нападение было еще не самым страшным событием. Куда более тяжелым стало то, что примерно в середине дня уже весь советский 18-й танковый корпус из состава 2-го Украинского фронта ударом с северо-запада захватил важный город Хуши, несколькими частями нанес удар по направлению к Пруту в районе переправы у селения Стэнилешти и тем же днем соединился с подходящими с востока танками и мотопехотой 3-го Украинского фронта.

Последняя брешь у города Хуши была закрыта, вражеское кольцо окружения вокруг основного ядра 6-й армии окончательно сомкнулось. Эта весть, как пожар в степи, пронеслась по всем частям, от солдата к солдату: «Мы окружены! Мы в котле!»

Еще оборонялись от наседающего со всех сторон врага последние боеспособные части. Собранные с миру по нитке разношерстные подразделения постоянно образовывали новые рубежи обороны, занимали круговую оборону и отчаянно сражались, оставшиеся полевые орудия выкатывались на прямую наводку и вели огонь по подступающей пехоте противника, противотанковые пушки выпускали последние снаряды по советским Т-34. Но эти еще сражающиеся германские части одна за другой обходились противником, рассекались, окружались и уничтожались его превосходящими силами.

LII корпус в течение дня был еще больше оттеснен и обойден противником, сражающиеся части корпуса все в большей степени перемешивались между собой.

Но еще хуже было положение XXX корпуса, которому до сих пор выпало нести на себе основную тяжесть удара советского наступления. Здесь оттесненные и значительно перемешавшиеся между собой остатки дивизий оборонялись около селения Карбуна, находившегося в 17 километрах от села Гура-Галбеней, уже занятого русскими, но чуть позднее отбитого у них.

В большое, лежащее в речной долине село со всех сторон стремились, словно притягиваемые магнитом, массы солдат и транспортных средств, принадлежавших самым различным видам войск. Где-то здесь должны были открыться ворота к свободе. Однако село Карбуна стало для них поистине дьявольским котлом. С востока немцев упорно теснил враг, с юга он наносил удар за ударом, на западе путь к отступлению уже перекрыт его войсками, а с воздуха почти непрерывно атаковали его истребители и штурмовики, сея смерть бомбами и бортовым оружием. Первая попытка частей корпуса вырваться из котла, предпринятая ранним утром, потерпела неудачу. Советские бомбардировщики и штурмовики, обрушившиеся на ударный клин прорывающихся частей, нанесли им тяжелейшие потери. Среди погибших был и командир 257-й дивизии. И так уже к этому времени ставший беспорядочным отход превратился в хаотическое бегство. Колонны солдат и машин в суматохе бросились назад, охваченные одной мыслью: враг повсюду! Все мчались, спешили, теснили и давили друг друга, стремясь на юго-запад, где только и была надежда на прорыв.