Кнопка уместного красного цвета ушла вниз.

А несколько секунд спустя остатки горы, могучие двигатели, Цитадель и «Вантариалис», самый ужасный пиратский корабль смертоносных флотов Аграньягзака, – все исчезло в пыли и пламени.

Плакальщики засмеялись.

Толпа разразилась аплодисментами.

И хотя в тот день дождя из алмазов не было, никто ничего не имел против.

Планетка была противная, и это еще очень мягко говоря. Свет двух солнц робко сочился сквозь морозный воздух. Всему этому вместе каким-то образом удавалось выглядеть абсолютно неромантично. Выли ветры. Вы бы и сами завыли, если бы вам разрешили дуть исключительно здесь. Весьма посредственные реки кое-как змеились через топкие равнины, никак не способные решить, снег они или лед. Время от времени какой-нибудь эксцентричный росток вдруг пробивался сквозь эту трясину, оглядывался кругом и думал, на кой черт он это сделал.

Грязная белая равнина уныло глядела на не менее грязное белое море, где скучающие льдины, вздыхая, бесцельно толкались в стеклянистой черной жиже. Это был местный эквивалент автобуса, пущенного на замену вставшему метро.

Вот посреди всего этого и возникла с издевательским храпом маленькая синяя будка.

Открылась деревянная дверь, и наружу бодрым шагом вышел мужчина, кутаясь в длинный вязаный шарф. Из кармана он извлек подходящие по цвету перчатки, натянул их и принялся развлекать себя приседаниями и жизнерадостными звуками типа «фуф – фуф».

Мгновение спустя следом показалась женщина в ослепительном белом платье с перьями.

– О, – сказала она, остановившись на пороге.

– А я тебе говорил: Калуфракс – очень скучный мир, – заметил мужчина.

– Даже так…

– Давай сюда. И оставь Следилку, – предупредил Доктор. – Вдруг ты решишь споткнуться и ненароком создашь худший парадокс в истории Вселенной.

Они побрели вперед через болото.

– Как ты это делаешь? – Доктор скользил, запинался и чертыхался на каждом шагу. – Как ты вообще идти ухитряешься?

– А, – безмятежно сказала Романа, самую малость приподнимая подол. – Я их нашла в шкафу. Резиновые сапоги.

– Очень умно, – кивнул Доктор и немедленно растянулся плашмя.

Они с трудом влезли на холм, способный разве что сообщить им, насколько они уже удалились от ТАРДИС – но никак не улучшить общее качество ландшафта.

– Доктор, зачем мы здесь? – спросила Романа.

– Хороший вопрос. А, ты имеешь в виду, здесь? На Калуфраксе? Ну, в целом нам было нечем заняться, пока ТАРДИС сама себя ремонтирует. Вот я и решил заскочить сюда и осмотреться. Последнее прости, пока-пока и все такое.

– Понятно. – Романа поплотнее завернулась в свое перьевое манто.

– Бедный старый Калуфракс. – Доктор потыкал носком ботинка ледяной студень в луже. – Ты только представь себе: ведь фрагмент Ключа мог спрятаться, притворившись чем угодно. И притворился в итоге одной из скучнейших планет на свете.

Он обвел рукой невыразительную пегую пустошь.

– Как умно, а! Будь она опасной и враждебной, всякие авантюрные типы день-деньской сыпались бы ей на голову. Будь уютной и милой – и потонула бы в отпускниках с фотоаппаратами. А когда ты вот такая, тупая и унылая, можешь хоть целую вечность сидеть в тиши и покое.

– Понятно, – сказала Романа.

– По этой-то причине почти никто не пытается завоевать Галлифрей.

Доктор усмехнулся и двинулся вперед, на более чем посредственный пляж, где слизистое море вяло ползло на берег, потом передумывало и так же вяло возвращалось, видимо, что-то забыв дома. Доктор поднял плоский камешек и попытался было напечь блинчиков по волнам. Тот утонул на первой же лунке, утробно булькнув напоследок.

Второй камешек элегантно поскакал следом и скрылся вдали.

Доктор обернулся. Рядом стояла Романа и улыбалась.

– Очень хорошо, – признал он.

Они еще немного посмотрели на море.

– Да, – согласился Доктор. – Тут довольно скучно. Но все равно прилететь сюда было хорошей идеей.

– Нет-нет, – задумчиво покачала головой Романа. – Мы молодцы, что заглянули.

Море продолжало тихо возиться. Небо начало темнеть.

– А темнеет тут быстро, – заметила Романа.

Доктор посмотрел вверх.

– На самом деле это Занак приближается. Пошли, нам пора.

Он еще раз огляделся вокруг, и они двинулись обратно, к ТАРДИС.

– Прощай, Калуфракс. Мне очень жаль.

Человек сидел в шезлонге и любовался гуляющими по лужайке павлинами.

Да, думал он, все идет просто как нельзя лучше.

Доктор уже успел собрать два фрагмента Ключа Времени. Первый был глыбой руды, которую воришка из Хакни тайком протащил на планету Рибос. Второй оказался планетой Калуфракс. Что же ждет его впереди?

Он соединил кончики пальцев и улыбнулся. Не слишком доброй улыбкой. Да. Третий фрагмент в данный момент стоял в кругу камней на планете Земля. Четвертый валялся где-то позабытый на феодальной планете Тара. Пятому поклонялись как богу на третьей луне Дельта Магны. А шестой и последний… да, это уже проблема. Отважится ли Доктор на такое?

Человек откинулся в кресле и задумался. К чему трудиться отыскивать все самому, если можно просто поручить дело Доктору? Подтолкнуть тут, придержать там, и все само встает на нужное место. Нужно всего-то лишь немного подождать, а потом появиться в нужный момент и забрать приз. Если Страж что-то и умел по-настоящему, так это ждать.

Человек зевнул, наслаждаясь густой тенью. Какое, право, прелестное местечко.

Потом в дальнем конце сада открылась дверь. Человек встал и вышел куда-то еще.

Доктор распахнул дверь. Его накрыло волной свежего воздуха.

– Как это чудесно и неожиданно, – сказал он, делая шаг вперед, в большую открытую оранжерею, полную пышной зелени, где тут и там журчали фонтанчики и крошечные птички, щебеча, перепархивали с растения на растение.

Романа бросила последний взгляд на холодный Калуфракс и крепко закрыла за собой дверь.

– Что это за место? – спросила она.

Воздух был влажный, прохладный мрамор полов тек вперед, к высоким французским окнам, кажется, выходившим в чудесный солнечный сад.

– Это? – Доктор загадочно улыбнулся, подходя к большим солнечным часам, стоявшим, как ни странно, посреди оранжереи.

Он пробежал по ним руками, и на поверхности замигали огоньки; нажал на один из них, и позади закрылась дверь; на другой – и центральная часть часов поднялась вверх и принялась со скрежетом вращаться.