– Надеюсь, что дома дела не так плохи.

– Не знаю, Кэтрин, – с тревогой отозвался Натан. – Но я бы хотел, чтобы мы поскорее поехали туда и выяснили все сами. Одно дело – читать газеты, и совсем другое – взглянуть собственными глазами.

Оказалось, что платье, надетое на Китти, было единственным в ее гардеробе. Натан настоял немедленно купить новые платья.

– Сегодня вечером в гостинице будет бал, и я желаю танцевать с самой прелестной девушкой во всем Ричмонде.

– Натан, все это слишком напоминает мне старые времена! – мрачно заметила Китти. – В тот, первый раз, когда ты пригласил меня на бал, у меня также не нашлось подходящего платья.

– Любовь моя, – улыбнулся Коллинз, гладя ее по колену, – однажды ты станешь самой шикарной дамой во всем графстве Уэйн! Твои туалеты будут доставляться от известных европейских портных, сшитые специально для тебя! Все остальные женщины станут равняться по тебе – по твоему стилю, по красоте, по общественному положению. А для начала я бы желал приобрести платье для сегодняшнего вечера, который станет непростым для нас обоих. Я представлю тебя всем своим друзьям в Ричмонде и объявлю о том, что скоро мы поженимся. С прошлым все будет покончено.

Китти с любопытством покосилась в его сторону. Временами Натан впадал в непонятную задумчивость, молча глядя на нее рассеянным взором, и оставалось лишь гадать, какие мысли бродят в его белокурой голове. Уж не борется ли он с воспоминаниями о Люке Тейте и Тревисе Колтрейне, не преследует ли его образ Китти в объятиях соперника? И не потому ли он так торопится со свадьбой? Может быть, он вообразил, что после заключения брака по всем правилам ее тело будет принадлежать целиком ему, ему одному? Вряд ли гордыня позволит Натану так легко расстаться с унизительными видениями. Вряд ли этому вообще суждено произойти. Он сильно изменился: ловко носит мундир, щеголяя военной выправкой, тяжелой кобурой с заряженным пистолетом, длинной саблей, задевающей за начищенные до блеска сапоги, золотыми офицерскими нашивками… Майор Натан Коллинз, Конфедерация Штатов Америки – гордый собой, если не сказать надменный. Китти не понравился тон, каким он давал приказания подчиненным ему солдатам. Один из них даже передразнил его, правда, за спиной Натана. Было видно, что у солдат он не в чести. Китти напомнила ему об этом. Но Коллинз только рассмеялся в ответ:

– Кэтрин, любому рядовому хочется стать офицером, особенно в армии янки. Но мы всегда повторяем солдатам: не думайте, что офицерская жизнь – настоящий рай! Цельтесь прежде всего в офицеров. Старайтесь не убивать их, а только ранить, потому что раненый создает для остальных больше проблем, нежели мертвый, особенно если ранили офицера. Его никто не посмеет бросить на поле боя!

– Но за что твои подчиненные так тебя не любят? – не унималась она.

– Кэтрин, – раздраженно откликнулся Коллинз, явно не желая возвращаться к столь щекотливой теме, – меня поставили над людьми, чтобы командовать ими, а не нянчиться, как с детьми. Им следует усвоить, что их обязанность – выполнять то, что я скажу, и выполнять немедленно. Если для этого приходится прибегать к порке, заключению на гауптвахту или другим мерам, я ни минуты не колеблюсь и делаю все, что сочту нужным. Они об этом отлично осведомлены, и естественно, не рады. Однако они уважают меня и подчиняются, а это самое важное.

Но Китти в этом сильно сомневалась.

Добравшись до гостиницы, она вдруг почувствовала себя совершенно разбитой.

– Пожалуйста, пришли мне платье, которое выберешь для сегодняшнего бала. А я бы хотела немного отдохнуть. – Она действительно не могла вспомнить, когда спала в последний раз.

– Отлично, – кивнул Натан. – Пока я прикажу принести тебе ванну, а позже пришлю служанку, которая поможет переодеться.

Китти подошла к кровати, устало опустилась на нее и тут же провалилась в глубокий сон. Через несколько часов ее разбудил стук в дверь.

На пороге номера стояла чернокожая служанка, за ней виднелись слуги с ванной. Ее внесли в комнату и наполнили горячей водой. Китти заикнулась было, что будет мыться сама, однако служанка не сдавалась:

– Майор Коллинз велел непременно вас выкупать, потому как вы слишком устали, а он желает видеть вас свежей и полной сил. В гостинице только и разговоров, что про нынешний бал. Майор купил чудесное платье, и я помогу вам одеться. Можете во всем положиться на Мейбл!

Итак, впервые в жизни Китти мылась с помощью служанки. Мейбл ловко справилась со своим делом, после чего надушила Китти ароматными духами, напоминавшими тонкий запах магнолий, росших на ее родине, в Северной Каролине.

Мейбл разложила покупки Натана: шелковое нижнее белье, тонкие чулки, туфли, удивительным образом пришедшиеся как раз по ноге. Китти невольно улыбнулась такой предусмотрительности.

Но вот наконец служанка принесла платье – воздушное, из нежно-голубой тафты, отделанное тончайшим кружевом.

– У вас отличная грудь, – ничуть не смущаясь, заявила Мейбл, подавая Китти платье. – Никаких корсетов не надо. Я знаю множество женщин, готовых пойти на что угодно ради такой груди, как ваша. И когда вы будете рожать Майоровых деток, непременно позаботьтесь о кормилице – иначе пиши пропало. Они вас высосут до донышка.

Его дети. У Китти тут же загорелись щеки, но вовсе не от радостного предвкушения. Ее сильно смутила перспектива рожать Натану детей. Но почему? Ведь она любит его по-настоящему и должна радоваться тому, что у них со временем могут появиться дети. По крайней мере, так ее учили в детстве.

– Ох, мисс Кэтрин, – восторженно улыбнулась Мейбл, когда с туалетом было покончено, – как увидит вас господин майор, так и обомлеет! Уж такая вы красавица! Мне приходилось одевать многих девушек, но ни одна из них вам и в подметки не годится! Ну и майор, конечно, видный мужчина. Нынче вечером в Ричмонде вы будете самой чудесной парой на балу! Непременно улучу минутку и полюбуюсь на вас хоть одним глазком, как начнутся танцы! А уж майора попрошу, чтобы разрешил мне стать вашей личной служанкой!

Китти стало совсем не по себе от поднятой вокруг нее шумихи. Она торопливо поблагодарила Мейбл и попросила уйти, сказав, что желает побыть одна, прежде чем спустится вниз.

Из большого зеркала на нее глянуло бескровное худое лицо. Натан был прав. Она устала. Даже пришлось слегка похлопать по щекам, чтобы сделать их чуть-чуть розовыми.

А потом медленно и неохотно ее взгляд опустился на высокую, полуобнаженную грудь. И Китти с гордостью подумала, что купленное наугад платье едва вмещает ее пышный бюст.

И тут же на нее нахлынули воспоминания: лесные дебри Теннесси, лунный свет, ласкающий два обнаженных тела, распростертых на волшебном ложе из хвои и мха. И голодный взгляд Тревиса, пожирающий ее грудь, и его шепот:

– Боже мой, женщина, ты прекрасна! Ты хоть понимаешь, что любого можешь свести с ума?

Она же, не в силах вымолвить ни слова, замерла, предвкушая тот экстаз и блаженство, что должны были вот-вот овладеть ее телом.