такого просоветского человека. Я согласился, и наш гэбэшник «утряс» с гэбэшным отделом кадров приём на самую низкооплачиваемую работу этой девушки. Через год эта семья получила разрешение на выезд. Чтобы меня не подводить, девушка уволилась за два месяца до отъезда в Израиль по причине якобы переезда к жениху в Астрахань. А неприятности у меня всё равно были, и большие.

Еще несколько примеров парадоксальных ситуаций, характеризующих абсурдность тоталитарного бюрократического режима совдепии и еврейских мытарств, относятся уже ко времени отъезда нашей семьи из трех человек (я, жена Зина и дочь Августина (Тина)). Отъезд из совдепии мы начали оформлять в конце 1988 года после летнего еврейского погрома в нашем дачном поселке Кратово.

Описание драматических и комедийно-парадоксальных событий выезда из Москвы на постоянное место жительства (ПМЖ) может составить отдельную книгу. Евреи-отъезжанты вели азартную и нервно-затратную игру с мелкими и средними чиновниками, которые вымогали взятки за каждую официальную услугу на почте, в ЖЭКе, паспортном столе и нескольких специально созданных для отьезжантов учреждениях и комиссиях. Моя жена Зина одновременно «держала» очереди за разрешением вывоза личных книг и семейных вазочек, выдачи загранпаспортов и в билетной кассе Аэрофлота.

Очереди она заняла за полтора года до отъезда, и, в конце концов, мы успели выкупить билеты на самолет Аэрофлота Москва – Нью-Йорк. В каждой очереди появились «организаторы» вроде бы из числа отъезжантов, но поскольку за полтора года никто из них никуда не уехал, стало ясно, что это были гэбэшники на зарплате. При оформлении отъезда мне повезло на хороших людей, несколько облегчивших предусмотренные властью мытарства евреев.

Эпизод 6. Продажа квартир и другой собственности

Где-то в 1989 году прошёл слух, что за групповое или частное изучение иврита больше не сажают. И вскоре в Москве появились вечерние платные школы для отъезжантов. Более того, КГБ решило организовать это движение, эти школы начали регистрировать и разрешили им на вечер арендовать помещения обычных школ. Почти естественным путём возникли директора, завучи и главбухи этих частных и платных школ. Директорами оказались гэбэшники, которые и предоставляли «куда надо» списки учащихся. Некоторые это знали, но уже не боялись. Одним из таких директоров стал наш сосед Юра, которого ранее отчислили за пьяные загулы и разгиль-дяйство из офицеров на зарплате, но, как обычно, оставили в пожизненно действующем резерве КГБ. Узнав, что мы тоже готовимся к отъезду, наш сосед и друг Юра начал давать нам полезные советы. Кроме того, закрыв наш телефонный аппарат от прослушивания подушками, делился своими достижениями.

В то время под страхом тюрьмы и лагеря было запрещено вывозить из страны деньги и ценные вещи, а личные вещи были лимитированы двумя чемоданами общим весом не более 32 килограмм (всё по примеру гитлеровской Германии). Особенно строго было с продажей чего-либо за доллары. А у отъезжантов были квартиры, дачи, гаражи, не говоря уже о бытовой технике и других вещах, которые накопились за целую жизнь. При выезде меняли на доллары 300 рублей. Сделки в долларах и попытки их вывоза из страны были уголовно наказуемы.

Так вот один только Юра за первые полгода функционирования школы иврита и английского языков сумел купить за бесценок и выгодно перепродать своим гэбэшным сослуживцам, а также родственникам генералов и партийных бонз несколько десятков московских квартир, дач и гаражей. Причём одно время двухкомнатная московская квартира и машина или дача, машина и гараж продавались всего за тысячу американских долларов. Однако Юра брал на себя обязательство (и честно его выполнял) о вывозе вырученной суммы долларов через московскую таможню, где у него были приятели или друзья его друзей. Поскольку приватизация московских квартир началась в 1991 году и только в некоторых районах города Москвы, то многие отъезжанты с помощью Юры оформили доверенности на временное пользование своей квартирой фактическим покупателям.

Гаражи и машины легко продавались за рубли на законных основаниях. Для продажи дачи нужно было решение руководства кооператива и разрешение районных властей. Для продажи дачи новому владельцу требовалось письменные согласия Председателя Правления и разного районного начальства. Покупатель дачи получил все согласования, давая в моём присутствии взятки по 500 рублей, что составляло четыре зарплаты младшего инженера. Я продал нашу половину дачного дома за большую по тем временам и тогдашней конъюнктуре сумму в 15000 долларов плюс 15 тысяч рублей. Это была единственная в моей жизни удачная сделка.

Привилегированный покупатель, который часто выезжал за границу по служебным делам международной торговли, сам вывез доллары в Австрию и отдал их с помощью своего родственника (советского гзбэшного резидента в Австрии) наличными нашему старому другу за год до нашего выезда из СССР. Далее по нашей просьбе сын нашего друга перевёз эти деньги в США и отдал нам тоже наличными.

Мы получили свою государственную квартиру в счет моссоветовской доли квартир в ведомственном доме Министерства Среднего Машиностроения, то-есть. атомной промышленности. Для входа в здание министерства и расположенный внутри Жилищный Отдел Хозяйственного Управления надо было иметь сверхсекретный допуск. Поэтому нужную печать, подтверждающую возврат государству нашей квартиры, мне шлепнула на заготовленную по образцу справку наша соседка и техник-смотритель, которой мы по дружбе оставили всю посуду, ножи, вилки и ложки.

Уезжая, я оставил доверенность на квартиру товарищу и бывшему аспиранту, который «всех знал» и «всё мог». Мы договорились регулярно звонить друг другу. Но он объявился только через три года. Оказалось, что все это время он втайне от меня сдавал нашу квартиру гэбэшной паре. Через три года они получили свою квартиру, и наша квартира всплыла как пустующая.

Когда евреи стали массово выезжать из совдепии, «коренные народы» СССР получили задарма еврейское барахло и квартиры, на что и надеялись активисты общества «Память». Организовали отъём собственности те же гэбэшники, создав платные школы отъезжающих, где евреи не столько изучали иврит, сколько договаривались с гэбэшными директорами школ о нелегальной продаже (по советским законам любая частная сделка наказывалась тюрьмой) шуб, квартир, машин и гаражей. Всё это за бесценок скупали те же «добрые» и неподвластные законам гэбэшники.

А соседям доставалось задаром или же за копейки житейское барахло, а также радиоприёмники, холодильники, телевизоры, электроутюги и прочая техника. Ведь каждый еврей мог брать с собой только по два чемодана весом не более 32 кг каждый (при прежних сталинских выселениях народов разрешалось брать только по одному чемодану или узлу вещей на человека). Так что экспроприация имущества «богатеньких» евреев всё равно состоялась, и великие русский и украинский народы ещё раз обогатились за счёт евреев.

Эпизод 7. Снятие С учёта