– Тор! – закричала она. – Сзади!

Тор развернулся, но слишком поздно: мирравенец уже напал.

Но тут рядом оказалась Зулика в маске Гадюки – выскочила из-за ящиков и ударила здоровяка как раз в тот момент, когда он сделал выпад. Все трое сплелись воедино, словно в объятиях. Кива услышала, как кто-то охнул от боли, и татуированный, упав на колени, повалился на пол, а Тор и Зулика остались стоять над ним.

Какое-то время никто не двигался.

А потом Тор начал падать.

– Торелл! – закричала Ресс и подхватила его как раз вовремя, чтобы не дать удариться о твердый пол.

Зулика с испугом смотрела на брата.

Как и Кива.

Потому что из груди Тора торчал меч мирравенца.

Одну кошмарную секунду Кива не могла пошевелиться, не могла мыслить, но потом Ресс взглянула на нее и закричала:

– Помоги ему!

И Кива поняла.

Она ведь может ему помочь, может его вылечить.

Как вылечила Типпа.

Кива бросилась к ним, борясь с накатившим ужасом и заставляя себя сохранять спокойствие.

– К-Кива, – произнес Тор. Изумрудные глаза под маской заволокло болью.

– Все будет хорошо, – заверила она самым утешающим лекарским голосом и потянулась дрожащей рукой к рукояти меча. – Но будет больновато. Как комарик укусил.

Без дальнейших предупреждений она вырвала из его груди меч.

Тор дернулся, распахнув рот в беззвучном мучительном крике, а потом глаза у него закатились.

– Тор? Тор! – закричала Ресс. – Очнись! Кива, разбуди его!

– Лучше пусть остается без сознания, – сказала Кива. Ее руки покрывала кровь, хлещущая из раны. – Чтоб его, меч, кажется, задел артерию!

– Ты должна ему помочь! – срывающимся голосом взмолилась Ресс. – Кива… Прошу тебя…

Кива отстраненно подивилась, что Ресс, которая заколола кучу солдат и вся была покрыта их ошметками, перепугалась при виде крови Торелла. Она сказала, что он ее лучший друг. Кива невольно задумалась, не кроется ли тут нечто большее.

– Ресс, возьми себя в руки, – тихо велела она. – И подвинься.

Все это время Зулика смотрела на них, стоя рядом в немом ужасе, но Киве было некогда утешать сестру. Вместо этого она закрыла глаза и призвала магию. Бабушка была права: следовало научиться ею пользоваться, а не блокировать, прибегая к ней лишь в безвыходных ситуациях. Но сейчас не время сожалеть о прошлом – кровь, а вместе с нею и жизнь брата утекали сквозь пальцы.

– Пожалуйста, – прошептала Кива, не представляя, что делать, но пытаясь позвать свою силу. – Пожалуйста…

И тут она почуяла ее. Покалывание в пальцах, жар в ладонях, поток силы, направляемый в смертельную рану чутьем, которое она так долго подавляла. Она открыла глаза и увидела, как знакомый золотой свет вливается в Торелла, и кровь льется меньше и меньше, пока наконец совсем не останавливается, а кожа срастается. Он был бледен, губы синеватые: он потерял опасно много крови, но это его не убьет. Тор поправится, поняла Кива, когда магия стала иссякать, а золотой свет померк. Он выживет.

У нее вырвался всхлип, и не ее одну охватило облегчение: Ресс отчаянно вцепилась в Торелла.

– Он?..

– С ним все нормально, – слабо ответила Кива: голова у нее вдруг закружилась. – Ему просто нужно отдохнуть.

Как и Киве. Она чувствовала себя такой же изможденной после того, как исцелила Типпа, но тогда вокруг бушевал тюремный бунт, и времени вздремнуть не было.

К сожалению, не имелось его и сейчас, так что она переборола головокружение и подняла взгляд на сестру – хотела успокоить Зулику, что с Тором все будет хорошо.

Но Зулика на Киву не глядела. Ее взгляд был устремлен в угол склада.

Кива с неприятным чувством медленно обернулась и посмотрела туда же, куда и сестра, уже зная, что там обнаружит.

Типп пришел в себя.

И, судя по выражению его лица, все видел.

Глава тридцать вторая

Оставив Торелла на Ресс, Кива подошла к Типпу, стараясь двигаться медленно.

– Ты т-только что… только что вылечила его! – охнул он, широко распахнув голубые глаза, бледный, с кровоточащей раной на виске. – Ты с-светилась! У тебя есть м-магия!

– Не просто магия, – сказала Зулика, подойдя вслед за Кивой. Она сняла маску Гадюки и пояснила: – Магия Корентинов.

Кива испуганно посмотрела на сестру.

– Да он и сам все понял, – ответила Зулика.

Типп, руки которого еще оставались связанными за спиной, поднялся на трясущиеся ноги, и его губы задрожали, когда он понял, что его предали.

– Типп, – прошептала Кива.

– Ты К-Корентин? – выпалил он. – Как Торвин Корентин? И… И Т-Тильда Корентин?

Кива вновь прошептала:

– Тильда была моей мамой.

Типп вытаращился на нее:

– Мятежная королева была твоей мамой? Но… Но ч-что это з-значит?

– Это значит, что пока ты думал, что Кива веселится с твоими дружками из дворца, она планировала их свергнуть.

– Зулика! – рявкнула Кива. – Замолчи!

И поспешила пояснить Типпу:

– Это неправда. Ты не все знаешь.

Но сделанного не воротишь. Типп уже все видел и слышал сказанное Зуликой, так что Кива не представляла, как теперь доказать, что она не злодейка.

Потому что Типп так и смотрел на нее полными слез глазами.

– Я объясню, – срывающимся голосом сказала Кива. Сердце рвалось на части при виде его лица.

– К сожалению, на это сейчас нет времени, – сказала Зулика.

И она единым быстрым движением подалась вперед и ударила Типпа по затылку рукоятью меча.

Кива подхватила его, не дав упасть на пол, яростно взглянула на сестру и воскликнула:

– Ты что творишь?!

– Он обуза. – В голосе Зулики не было раскаяния.

– Ему одиннадцать!

– Вот именно. И пока мы не решим, что с ним делать, ему лучше остаться у нас. У повстанцев. Мы ведь не можем допустить, чтобы он разболтал о тебе твоим королевским друзьям?

Кива так разозлилась, что не находила слов, и вместо этого вновь призвала магию, собираясь вылечить сотрясение Типпа – уже второе! – но Зулика коснулась ее руки и она сбилась.

– Не надо. Так его проще нести.

– Он никуда с тобой не поедет! – отрезала Кива.

– Кива, ну подумай! – Зулика начала терять терпение. – Правда считаешь, что он ничего не расскажет, если вернется во дворец? Настолько ему доверяешь?

– Да! – без раздумий ответила Кива.

Но тут она вспомнила, как он смотрел на нее, и в душу закрались сомнения.

Кэлдон узнал, кто она такая, еще до того, как толком с ней познакомился, так что он никогда не ощущал, будто она предала его: он с самого начала все знал. А вот Типп… Кива хранила от него секрет три года. И что еще хуже, теперь он