– Что-то я сильно сомневаюсь, что ваше тело найдут, – сказал Фаррагут. – Мы избавимся от него так, что никто и не узнает. Я собирался рассказать вам как, но, зная, как вы обожаете головоломки, я, пожалуй, предложу вам загадку. Куда ходит на водопой Генри Торо? Посмотрим, удастся ли вам разгадать ее в оставшиеся минуты.

– Будь так добр, Эразм, – сказал Баллингер. – Видишь те две бутылки с химикалиями? Отлей из каждой примерно чашку и смешай вон в той миске, чтобы я мог положить снимок в раствор, как только закончу.

– Слушаюсь и повинуюсь, – ответил Фаррагут, подошел к столу, откупорил бутылки и налил указанное количество в оловянную миску.

– А ну-ка, мистер По, – злобно усмехаясь, проговорил Баллингер, с вытянутыми руками делая шаг в направлении моего кресла.

Я отчаянно заметался, запрокидывая голову как можно дальше. Но разумеется, все попытки освободиться от опутывавших меня веревок оказались тщетны. Когда руки Баллингера сомкнулись на шее, я услышал низкий, приглушенный вопль, исходивший оттуда, где стояло кресло девочки.

Почти одновременно моих ушей достиг еще один звук: кто-то тяжело ступал по полу прямо у меня над головой. Кто-то ходил по дому! Уже было совсем погасшая искра надежды вспыхнула ярким пламенем. Моя выжидательная тактика принесла успех. Помощь вот-вот подоспеет!

Ослабив хватку, Баллингер быстро повернулся к Фаррагуту, который нахмурился и сказал:

– Занимайся своим делом, Герберт. Я позабочусь о нашем госте.

Поставив бутылки с химикатами, безумец ринулся наверх, захлопнув за собой подвальную дверь.

Единственный шанс выжить заключался теперь в том, чтобы оповестить незнакомца о нашем затруднительном положении. С этой целью я открыл рот, собираясь издать самый громкий вопль, на какой был способен. Однако не успел я издать и звука, как Баллингер мощной хваткой впился в мой кадык.

Я судорожно попытался вздохнуть – дрожь, похожая на малярийный озноб, сотрясала все тело, выпученные глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит, рвота подступала к горлу, перед глазами поплыл туман.

В этот миг, в молниеносной последовательности, произошло сразу несколько событий. Испустив изумленное рычание, Баллингер ослабил мертвую хватку и обернулся. Я услышал хлюпанье, а затем громкий всплеск. Баллингер, стоявший теперь ко мне спиной, зарычал от боли и схватился за лицо. Шатаясь, он сделал несколько шагов, и – к моему величайшему удивлению – я увидел перед собой Луи Элкотт!

Освободившись от пут и кляпа, она стояла, держа в руках миску, предназначенную для раствора дагеротиписта. Это была крайне едкая жидкость, которую она явно только что плеснула прямо в глаза Баллингеру.

Баллингер, тыльной стороной ладони терший глаза, пронзительно завопил:

– Чертова сучка! Я с тебя кожу заживо сдеру!

– Чудовище! Чудовище! – крикнула Луи.

Я видел, что, хотя Баллингер на какое-то время и выведен из строя, через несколько секунд он придет в себя в достаточной степени, чтобы осуществить свою угрозу. Тошнотворное чувство собственного бессилия переполняло меня: руки и ноги у меня были по-прежнему привязаны к креслу, и я был не в состоянии помочь девочке.

Я обвел подвал обезумевшим взором. И сразу же заметил нечто, что заставило мое сердце учащенно забиться.

– Луи! – крикнул я. – Камера!

На лету поймав смысл моих слов, бесстрашная девочка одним прыжком очутилась у аппарата и, сняв тяжелый деревянный ящик с треноги, подтащила его к тому месту, где Баллингер, стоя на коленях, быстро моргал и мотал головой из стороны в сторону. Зрение явно возвращалось к нему. Он уже оперся руками о пол, собираясь подняться, когда Луи, захрипев от натуги, подняла тяжелую камеру так высоко, насколько позволяли ей ее силы, и со всего размаха обрушила ее на макушку Баллингера. Тот, не издав ни звука, рухнул лицом вниз.

Подбежав ко мне, девочка попыталась развязать узлы веревок, которыми я был опутан, но безуспешно.

– Там! – крикнул я, кивая в сторону стола. – Нож!

Перепрыгнув через неподвижное тело дагеротиписта, Луи метнулась через весь подвал к столу и схватилась за рукоятку ножа. Острие так глубоко вошло в дерево, что ей пришлось ухватиться обеими руками и только через несколько секунд отчаянных усилий удалось выдернуть нож.

Едва это орудие оказалось у нее в руках, как нас заставил ошеломленно вздрогнуть звук ружейного выстрела, прогрохотавший над нашими головами.

– Скорее, Луи! – окликнул я девочку.

Она моментально подбежала к креслу и разрезала веревки, которыми были привязаны мои руки. Взяв у нее нож, я нагнулся, перерезал веревки, державшие ноги, и вскочил.

Баллингер не подавал признаков жизни. Выбрав самый длинный кусок веревки, я встал на колени и туго связал запястья его обмякших рук у него за спиной. Затем обмотал и связал лодыжки.

– Пожалуйста, побыстрее, мистер По, – подгоняла меня Луи. – Я не успокоюсь, пока мы не уберемся подальше от этого жуткого места.

Сунув нож за пояс, я схватил Луи за руку и направился к выходу.

Тут мы услышали, как подвальная дверь распахнулась настежь. На лестнице послышались тяжелые шаги. Еще миг – и мы увидели человека с безумно блуждавшими глазами, сжимавшего ружье, из дула которого тянулась тонкая струйка дыма.

Это был Питер Ватти.

– Вы! – тяжело выдохнул он, переводя широко раскрытые глаза, покрытые сеточкой красных лопнувших сосудов, с Луи на меня. – Уж и не думал увидеть вас в живых.

И тут же взгляд его упал на распростертую за нами фигуру.

– А ну-ка в сторонку! – прорычал Ватти, поднимая ружье и делая шаг в направлении Баллингера.

– Подождите! – крикнул я, становясь между Ватти и упавшим дагеротипистом. – Что вы собираетесь делать?

– А вы что думали?! – резко ответил Ватти, лицо его исказилось дьявольской ненавистью. – Наврал мне с три короба. Притворялся, что эта его дерьмовая мазь оживит мою Присциллу.

Я услышал, как стоявшая у меня за спиной Луи перевела дух, потрясенная грубостью этого человека.

– Но как вы узнали, что Баллингер здесь? – спросил я, надеясь, что кровожадный гнев Ватти рассеется, если мне удастся вызвать его на разговор.

– Увидел, как он сюда скачет, – ответил Ватти. – Шел я через землю доктора Фаррагута, а до того весь день рыбачил на пруду Сэнди. Увидел, значит, и, задрав хвост, помчался домой за ружьем.

– А где теперь доктор Фаррагут?

– Старый осел. Клялся, что Баллингера здесь нет, когда я видел его собственными глазами. Говорил ведь ему, что продырявлю, если не уберется с моей дороги. А теперь, – добавил он, направляя ружье мне в грудь, – и вам то же скажу.