Несколько минут таянка просидела стеснённо, но всё же нашла силы перевести дыхание и поднять глаза.

— Это стена Древнего города, — сказал Мори, глядя в окно. — Аллея Цариц огибает её почти на всём протяжении. Когда рескидди отправлялись в поход, по ней проходили войска.

— А почему Имана была последней?

Ясные зелёные глаза уаррца обратились к Неле, и она смутилась.

— После завоеваний Рескидделат владения Рескидды лишь уменьшались. Некому было торжествовать.

— Неужели, — сказала Неле, глядя на пролетающие за окном машины дворцы и храмы, — однажды они уменьшатся совсем, и Рескидды не станет?

— Нет. Так было много раз. Рескидда умалялась и ослабевала, а потом обретала новую силу и возвращала себе величие. Взгляните, мы обогнули Серебряный залив, и воды Джесай отделяют нас от кафедрального собора. Он прекрасен, не правда ли?

— Да, — сказала Неле. — Звезда так светится. Я видела звезду на площади — с высоты, с крыши госпиталя.

— С высоты… — повторил Мори и вдруг улыбнулся легко и лукаво, вмиг превратившись из живого бога в добродушного и весёлого молодца. — Цинелия, вы когда-нибудь летали?

— Что? — ахнула Неле. — Что ж вы смеётесь?

— На атомнике, или на воздушном шаре, — продолжал Мори. — Вижу, что нет. А хотели бы? С воздушного шара Рескидда выглядит удивительно. Можно увидеть оба озера разом. Вы ведь знаете, что на самом деле это не озёра, а пресные моря?

— Господин Морэгтаи… — пролепетала девушка.

— Что?

— Почему… почему вы так добры со мной? И… всё это делаете?

Мори склонил голову к плечу.

— Я много раз отвечал вам, что безо всякого умысла. Но вы мне не верите. Наверно, вы правы, Цинелия. У меня в Рескидде много дел, и дела эти тягостные. Я устаю от них. А рядом со мной нет другого человека, которого можно покатать на воздушном шаре и показать Аллею Цариц.

Неле потупилась. Сердце её колотилось в горле, ладони взмокли, а пальцам было холодно.

— Я не боюсь высоты, — сказала она. — Должно быть, удивительное приключение — повидать Рескидду с неба…

Мори щёлкнул пальцами и приказал:

— На лётное поле.

То здесь, то там раздавался воющий рык — атомники начинали разбег и подымались ввысь. Желтоватое, выгоревшее под солнцем поле простиралось, сколько хватало глаз, и лишь на горизонте виднелись городские дома. В Ройсте Неле видела авиаполе и сейчас уже не удивлялась. Разве что это поле предназначалось не для больших машин, боевых или перевозящих грузы, а для малых. Маленькие атомники были точно игрушки. Мори сказал, что рескидди любят летать. Многие просто одержимы полётами и чуть ли не живут в воздухе. Так повелось со стародавних времён, когда в горах к югу от города, там, где находится Исток, ещё водились драконы. Потом Исток с помощью магии заключили в непроницаемую ограду, драконы вывелись, и люди стали летать на машинах.

— На далёком востоке Уарры, на островах, драконы водятся и сейчас, — сказал он.

— Вместе с демонами Легендариума? — невольно переспросила Юцинеле, и он кивнул.

Таянка ничего не сказала, только подумала про Данирут: наверняка маленькая рескидди пожелала бы оседлать дракона. Неле и не верила прежде, что девочки бывают такими буйными. Дома она знавала плаксивых овец, вроде сестёр, и ясноглазых дев, подобных Мирале — твёрдых сердцем, но смиренных. В Аллендоре всё больше были изящные дамы; принцесса Лириния не походила ни на аллендорку, ни на рескидди. От рескидди ей достались только рост, волосы и любовь к полётам. Но по ней никого и нельзя было равнять. Жил ли на свете другой человек, оставивший своё человеческое сердце во льдах Лациат?

— Благородный господин желает подняться над городом или пролететь над всем Ожерельем?

Неле вздрогнула и захлопала глазами. Перед ними точно из-под земли вырос весёлый рескидди, беловолосый, невысокий для этого рослого народа и лёгкий в кости. «Уж не полукровка ли?» — подумала горянка, а рескидди продолжил, сверкая белыми зубами:

— Хотя решает, конечно, дама. Мы всё можем устроить!

— Мы — это кто? — сказал Мори, насмешливо приподняв бровь.

— Содружество вольных авиаторов! — торжественно объявил рескидди; он очень себе нравился и сам над этим смеялся, и оттого весело было на него смотреть.

— И давно ли в последний раз у вас ломались машины? — ехидно спросил Мори.

Голубые глаза рескидди метнули молнии.

— Мы, почтеннейший, не старьёвщики! Именем своим клянусь, что ржавчину в небо не выпускаем. Дайсен Сейлан, к вашим услугам.

— Госпожа Цинелия, — сказал Мори, — что вас больше влечёт? Предпочтёте за пару часов взглянуть на Цестеф, Истефи и Хотохор, или просто подняться над Рескиддой?

Неле стояла, точно проглотив язык. Она и не знала, чего хочет. Если бы Мори не пожелал, она бы не подумала отправиться летать…

— Что же, — сказал уаррец, поняв её замешательство, — я думаю, с большой высоты и за столь малое время не разглядишь великих городов Ожерелья. Полюбоваться видами можно только с воздушного шара.

— Который шар выберет госпожа Цинелия? — немедленно поинтересовался господин Сейлан и сделал широкий жест рукой.

Неле подняла глаза и беспомощно открыла рот.

По вечерам она часто любовалась шарами, проплывающими в небе над Рескиддой. Но те шары, умалившиеся от расстояния, выглядели украшениями; рескидди наряжали своё небо так же, как свои дома. Вблизи шары казались огромными и мятежными, как звери. Они покачивались и дышали, непокорные, и даже яркость расцветки не могла скрыть их дикой природы.

— Не бойтесь, госпожа Цинелия, — ласково сказал Мори. — Мы с вами легко укротим эту здоровенную штуку, правда?

Он отказался от помощи господина Сейлана; рескидди хмурился, хмыкал, собирал рот в куриную гузку, но вслух не возразил. Неле поторопилась забраться в корзину сама. Вышло это у неё не очень ловко, но иначе Мори стал бы ей помогать, а Неле отчего-то боялась его прикосновения.

Шар страшновато дышал и ухал над головой.

Мори с весёлой улыбкой задрал голову, замысловато взмахнул пальцами в воздухе — не сразу даже понятно стало, что он выписывал заклинание. Столб пламени полыхнул над протянутой ладонью уаррца, вмиг умалился, а потом вновь поднялся, ровный и смиренный, укрощённый. «Да ведь господин Дари маг, — вспомнила Юцинеле. — И сильный…»

Она поглядела вниз. Поле словно ускользало. Можно было различить белую голову господина Сейлана, но выражение его лица — уже нет. На взгляд горянки было не особенно высоко, но сознание, что ты стоишь не на твёрдой земле, а на дне маленькой соломенной колыбели, парящей в свободном воздухе, тревожило.

Шар вздохнул.

— Он точно живой, — сказала Неле с опаской.