сдать экзамены, а затем ты сможешь уйти отсюда и жить самостоятельно. Да, сейчас придется потерпеть, но это был самый наилучший исход для тебя, согласись.

– Соглашусь, мне не впервые сидеть здесь взаперти несколько месяцев.

– Тогда тем более расслабься, просто плыви по течению и не лезь в неприятности, – улыбнулся он слегка отклоняясь назад. – Будь Ник здесь он бы сказал тебе то же самое. Но в его защиту скажу, что перед тем, как уехать он попросил меня приглядывать за тобой.

– Никак не могу понять зачем ему вообще все это было нужно. Я понимаю ваш интерес к этому делу, но чего ради он сюда влез?

– Не поверишь, я тоже не понимаю. Он всегда был таким – бескорыстным, добрым, готовым на все ради помощи другим, почти идеальный коп. Но чтобы настолько… – он усмехнулся, – значит я был прав – для него ты особенная. В любом случае, это уже не важно. Для тебя все закончилось наилучшим образом. Как только тебе исполнится восемнадцать, ты сможешь уйти отсюда. Покидать Филадельфию тебе, конечно, нельзя будет еще полгода после этого, ведь нужно будет отмечаться у инспектора. Но потом ты будешь свободна, сможешь уехать куда захочешь. Сейчас же советую забыть все и жить дальше.

– Забыть все и жить дальше. Пожалуй, так и сделаю, – я улыбнулась, проигнорировав остальную часть его рассказа. Вскочила с кровати, подбежав к прикроватной тумбочке и достала оттуда желтый потрепанный конверт, протянув его Тодду. – У вас больше шансов связаться с ним, чем у меня, поэтому передайте ему это.

– Что это? – насторожился Тодд все же принимая у меня из рук тонкий конверт.

– Недавно я ездила в Даллас, не спрашивайте, как и зачем. Передайте ему, что я была в доме, в котором мы жили раньше с родителями. Там я познакомилась с нынешними владельцами, и они отдали мне это.

– Что в нем?

– Полагаю, старые фотографии. Я считаю, что мне будет лучше их не видеть.

– Почему ты хочешь отдать их Нику?

– Не уверена знаете ли вы, но он пытается выяснить подробности аварии, в которой погибли мои родители, – я села обратно на кровать, поджав ноги под себя, – так что для него они явно будут важнее чем для меня.

– По поводу этого, – он нахмурился и выпрямился, выдавая некоторое беспокойство тем, что хотел мне сказать, – мне действительно известно, что около года назад вы с Ником нашли в архиве школы папку с полицейскими отчетами об аварии. Он поначалу изучал ее самостоятельно, потом и меня подключил. В общем, не знаю, что он тебе говорил насчет этого и говорил ли вообще, но все, что написано в отчетах – чистая правда, я сам все перепроверил. Это была случайность, Эбигейл.

– Вот как, – я нахмурилась, вспоминая тот вечер.

Я не видела эту папку с того самого момента, как мы нашли ее, но я отчетливо помнила, что Ник говорил мне об этом – все сложнее, чем кажется поначалу. А еще я помнила его удивленный взгляд, когда он впервые вчитался в отчет. Что-то здесь явно было не так и не давало мне покоя. Впрочем, причин не верить словам Тодда у меня не было, по крайней мере, сейчас.

– Я скажу вам то же самое, что сказала тогда Нику. Это было больше десяти лет назад и больше не имеет никакого значения для меня. Но конверт все равно передайте ему.

– Передам, я обещаю, – ободряюще улыбнулся мне Тодд и поднялся. – Мне пора идти. Я уверен, что ты справишься с тем, что ждет тебя в ближайшие месяцы, но все равно желаю удачи. Думаю, мы еще когда-нибудь увидимся.

В последний раз окинув меня уверенным взглядом, он открыл дверь и вышел в коридор. Не успела дверь за ним закрыться как открылась снова, но это была уже Джессика. Она растерянно огляделась по сторонам, подошла к своей кровати и опустилась на краешек недалеко от меня.

– Кто это был? – неуверенно спросила она, будто ожидая, что я, как обычно, выдам в ответ какую-нибудь колкость или просто проигнорирую. Но настроение было совсем не подходящим для этого.

– Капитан полицейского участка из Нью-Йорка. Он хороший друг Ника и он очень помог мне, когда тот уехал.

– Он знает куда именно он уехал?

– Даже если знает, мне не посчитал нужным сказать.

– Думаешь, Ник уехал из-за всей этой ситуации? – одного моего ответа без привычного сарказма ей, очевидно, было достаточно, чтобы продолжить заваливать меня вопросами. – Сначала увольнение, потом твой побег, арест Ванессы, твой арест, теперь его из-за этого принудительно лишили статуса опекуна, как бы говоря, что он не справился с возложенными на него обязанностями. Я бы, наверное, тоже обиделась на весь мир и взяла отпуск, чтобы уехать куда-нибудь подальше отсюда…

– Не знаю, Джесс! – прервала я ее воскликнув так громко, что она вздрогнула. Я вздохнула и медленно поднялась на ноги. – Все это – последнее, о чем я сейчас хочу думать. Я хочу жить дальше. Плыть по течению, прожить поскорее ближайшие несколько месяцев и, сняв с ноги аксессуар, свалить как можно дальше отсюда. Ты можешь поддержать меня или нет – мне все равно, главное не мешай и не доставай меня.

– Ты сложный, противный и иногда просто невыносимый человек, – процедила она со злостью, чего я совсем от нее не ожидала. Я обернулась, удивлённо уставившись на нее, – но ты моя единственная подруга. И пусть ты меня таковой не считаешь, я просто обязана помочь тебе в такой тяжелой ситуации всем чем смогу.

Я улыбнулась всем своим видом давая ей понять, как ценю ее слова. Она в последний раз окинула меня презрительным взглядом и занялась своими делами. У меня даже как-то тепло стало на душе от осознания, как мы на самом деле похожи. И как я только могла не замечать этого раньше?

Схватив с прикроватной тумбы пачку сигарет и сунув ее в карман, я вышла в коридор. Здесь почти никого не было, хотя время и было еще не очень позднее. Сказывались привычные для всех тюремные устои Ванессы, которые так быстро было не разрушить. С другого конца коридора послышался приглушенный голос Эмили. Она управляла школой последние десять месяцев и пусть я вернулась всего неделю назад я уже не могла не оценить, как успешно она справлялась со своей работой. Она не напрягала никого своим присутствием, не заставляла делать никому не нужные ужасные вещи и даже не наказывала за пустяки. Если так пойдет и дальше, ближайшие три месяца здесь для меня