Многое, о чём идёт речь в романе, незнакомо не только читателю, но и историку, требует уточнения. Эти уточнения и пояснения даются столь органично – вкраплениями, отдельными справочными отрывками, что не мешает цельному восприятию, напротив, и разнообразит, и наполняет тебя смыслами. Через повествование, через сопереживание ты узнаёшь исторические факты, события.

А язык! Точность и красота. Выверенность фразы и свобода полёта речи. Наугад открой: «На Николу весеннего припекало. Сосны захлебнулись соком и словно испариной покрылись». «При подъёме на гору остатки псалмов Давида выкипели у него в душе. По пути в Сулгар начали слетать с губ купальские попевки. Подтягивала федула – одной струной на восклик, двумя на подвыв. Авдей пробно прокричал: «Нарождалися три ведьмы На Петра да на Ивана!» Он шёл босой, в синей рубахе, небрежно-низко подпоясанной. С уткнутой в живот федулой. И смыкал поперёк хода. Пятое колено первопроходца Синца. Холостой малый XVI века. Такой музыки ещё не слыхала старая сугарская дорога. От Синца только похабам довелось ей внимать. Шаркунками да бубнами довольствовался его сын Никифор. Деятельному внуку Синцову – Геласию – хватало колокольчика под дугой. Его дочка Матрёна, ходя на свидание к Василию, бывало, затягивала на этой дороге разве что бабьи слезливые песенки. А вот у её сына Авдея в обиход пошла уже невиданная доселе в этих местах федула! Имелись также у парня пропасть разных рожков и сопелок».

И вот вам развитие музыкального искусства в нескольких поколениях!

Великое произведение вышло в свет. Великое по замыслу, по исполнению, по самоотдаче автора, по пониманию ответственности перед будущим, перед своим прошлым.

Несомненно, будут по этому роману сняты фильмы, перейдёт он на холсты, в ноты, в жизнь людей. Задуман и начат роман давно. Автор не угадал конъюнктуры, гордится своей историей. Он сам это чувство гордости создаёт.

Читайте, завидуйте, радуйтесь! Завидуйте, что вам такого не написать. Радуйтесь, что такое написано.

Каждый писатель живёт мечтой о своей главной книге. О своей лебединой песне, после которой можно замолчать с чувством выполненного долга. Которая пишется на одном дыхании, точнее – на вдохе, и так легко и точно, что практически не требует правок.

Понятно, что эти мечты разбиваются о серую глыбу будней – суета повседневных дел засыпает мелким мусором самые грандиозные планы, от которых не то чтобы совсем отказываешься. Нет, просто переносишь и переносишь на ближайшее, но совсем неопределённое будущее.

Александр Лысков, автор книги «Красный закат в конце июня», как мне кажется, главный труд своей жизни завершил.

Все линии романа сведены воедино, закончены. Впрочем, речь идёт даже не о сюжетных линиях в привычном понимании этих слов, скорее о пёстром и причудливом рисунке бытия.

При этом писатель берёт на себя труд и смелость заглянуть в такие глубины тёмного прошлого, что проверить подлинность описанных событий не представляется возможным. Да, примерно мы знаем, что в таком-то временном отрезке на такой-то территории жили такие-то племена. Очевидно, что как-то они меж собой контактировали. Конечно, у них было какое-то хозяйство. Но всё теряется в тумане – лишь до открытия первой страницы. Начинаешь читать и понимаешь, что раздвинуты временные границы, и прошлое – совсем дремучее прошлое – оказывается на расстоянии вытянутой руки. С его землянками, берестяными туесами и бурной лесной жизнью. И языческие корни, которые, несмотря на коросту цивилизации, всё-таки есть в каждом из нас, сразу оценивают этот текст как верный.

Создание исторического романа имеет ряд сложностей чисто лингвистического свойства. Все понимают, что мы способны понять речь наших предков, живших сто лет назад в крупных городах. Деревенские же диалекты воссоздать сложнее.

Как тут быть писателю? Задача не из лёгких, и мало кто за неё способен взяться. Лысков решился, и, на мой взгляд, свою задачу он выполнил. Нельзя сказать, что текст читается легко, но беглость восприятия в художественном произведении не всегда хороша. Точно так же нельзя сказать, что в нём не хватает образов или особенностей, присущих праязыку. Нет. Александру Лыскову удалось найти золотую середину между доступностью для понимания современного человека и совершенно несовременной художественной сложностью.

Отдельно стоит остановиться и на самой идее романа. Посвящён он деревне. Каждая историческая веха в романе показана через самые разные судьбы людей. Можно сказать, что через героев показана история места – как тихая глубинка постепенно превращалась в крупное село, а потом – в зарастающие подлеском развалины. Герои книги тоже выбраны своеобразно – от первых священников, принёсших христианскую веру языческим лесным племенам, до бродячих скоморохов, высмеивающих всё и вся, а особенно – чёрные рясы. От первых земледельцев, рыхлящих землю лосиным рогом, до крепкого хозяина, покупающего сложные немецкие сельскохозяйственные машины. И по всему роману рассыпаны приметы, поверья, былички, заговоры и прочие приметы язычества.

Авторская любовь к тем, кого он описывает, чувствуется в каждой фразе. Нам, зачастую не знающим своих корней, страшные встряски прошлого века обрубали родословные. Такое отношение к безымянным героям может показаться даже избыточным. Но потом понимаешь: именно из безымянных, никому не известных при жизни и уж тем более после смерти, работяг и состоит Россия. И каждый из них достоин памяти.

В «Медленном фокстроте…» мчится по пустынному шоссе в российской глубинке чёрный, угловатый микроавтобус, по сходству со знаменитым чёрным квадратом названный «Малевичем». На вернисаже всякий увидит своё в рамке этого знаменитого чёрного квадрата, – Александр Лысков поселил в нём своих героев и дал нам возможность прожить с ними бурное лето 2014 года.

Город, столица неуклонно с каждым километром движения «Малевича», во многом трагично, сближаются с провинцией. В салоне микроавтобуса – московская интеллигенция. За рулём профессор Вячеслав Ильич Синцов – только что по реституции получивший в наследство в селе Окатово родовой особняк, шедевр деревянного зодчества 19 века.

Осенённый идеей преодоления роковых в нашей истории различий между городом и деревней, он ищет способы сглаживания этих напряжений, в результате лишь усиливая их. Начинается дачная жизнь. Оживает старая деревенская любовь энергичного профессора. Обнаруживается его взрослая дочь. В девушку влюбляется сын профессора. В этом рискованном браке рождается его внучка – символ крайнего единства таких, казалось бы, на первый взгляд непохожих семей, союз, замешанный на родственной крови, тесней которого не может быть. И хотя всё в романе завершается счастливо, ребёнок рождается вполне здоровым, но тревога не покидает.