Ификрат был низкого происхождения, сын кожевника, и достиг славы своими личными достоинствами. Ему было не более двадцати лет, когда он получил начальство над войском в Коринфе, нанятым на деньги Конона. Первое сражение, в котором он принял участие с этим отрядом, при Лехене, близ Коринфа (393), кончилось неудачно для союзников. Но он в самое короткое время так хорошо обучил свое войско, что оно навело страх на неприятеля и обратило на себя внимание всей Греции. С гениальной изобретательностью ввел Ификрат для наемного войска, приобретавшего свое более и более значение со времени Пелопоннесской войны, новое вооружение и новую тактику. Он образовал совершенно новый род войска, который составлял нечто среднее между тяжеловооруженной и легкой пехотой и в бою с латниками должен был действовать не как масса против массы, а с помощью военной ловкости каждого отдельного ратника и посредством быстрых искусных передвижений большими отрядами. С этой целью он изменил вооружение: оружие для защиты он сделал более легким, а оружие для нападения более длинным. Копья стали вдвое длиннее, меч также получил двойную длину; вместо тяжелого щита гоплитов дал он своим воинам небольшие и более легкие пельты, — вследствие чего этот род войска получил название пельтастов, — и веревочные панцири вместо металлических. Одежда, которой покрывались ноги, была также облегчена. Этим он достиг выгоды легчайшего движения, а воины его были одеты не хуже прежнего и не менее защищены. Постоянным обучением и строжайшей дисциплиной приучил он своих людей к большой точности и быстроте движений, так что между ними всегда господствовал порядок, как будто всюду присутствовал опытный полководец. Воины следовали за ним с доверием и одушевлением во всех его предприятиях; он умел повелевать и внушать к себе уважение; в битве не избегал личной опасности, но, с другой стороны, умел благоразумием и осторожностью, хитростью и стратегической ловкостью преодолевать все препятствия и затруднения. Вместе с тем он по мере сил своих заботился о потребностях своих воинов, а в случае нужды — первый подвергал себя всевозможным лишениям.

Едва прошло несколько месяцев после битвы при Лехене, как уже ификратийцы, как называли отряд Ификрата, считались наиболее страшным войском. Флиазийцы заперлись в своем городе и едва дерзнули показаться из стен его, как лишились трехсот человек. Сикион при схватке с ификратийцами потерял пятьсот человек. До глубины Аркадии проникали их набеги; страна была разграблена, города осаждены и взяты; латники приведены в такой ужас, что не отваживались более на битву. Одни только спартанцы смотрели еще с презрением на ификратийцев и подсмеивались над своими союзниками, которые питали к ним великий страх. Но вскоре и они (летом 392 года) претерпели страшный удар. Отряд спартанских латников (около 600 человек) с несколькими всадниками провожал до окрестностей Сикиона амиклейцев, составлявших часть спартанского войска, расположенного при Коринфе, и возвращавшихся теперь восвояси для празднования Иакинфий. На возвратном пути этот отряд проходил вблизи Коринфа, не заботясь об Ификрате, который расположился со своим отрядом в стенах этого города: спартанцы думали, что пельтасты не посмеют напасть на их латников. Но отряд Ификрата и часть афинских гоплитов, под предводительством Кадлия, внезапно выступили из Коринфа, и пока спартанские латники строились перед городом, пельтасты сделали нападение на тяжеловооруженный отряд спартанцев. Повторными атаками, искусными отступлениями и наступлениями они уничтожили всю спартанскую мору (отряд). Хотя Ксенофонт говорит, что из нее убито только 250 человек, но из его описания битвы оказывается, что спаслись только немногие. Это поражение спартанских гоплитов легкими войсками произвело в Греции большое впечатление и имело необычайные последствия. Агесилай не рад был своим успехам, одержанным в это время на Исеме, и втихомолку возвратился в Спарту; чтобы избежать насмешек, он по пути через Аркадию вступал в города поздно вечером и выступал из них до рассвета; через Мантинею прошел он во время ночной темноты. Виотийские посланники, которые по случаю переговоров о мире находились в лагере Агесилая и с которыми до поражения спартанского отряда обходились так горделиво, отложили теперь мысль о мире и возвратились домой. Многие занятые спартанцами вблизи Коринфа укрепленные места взяты были Ификратом, и таким образом вся Коринфская война была почти окончена.

Два года спустя видим мы Ификрата (390) со своими пельтастами, — которые большей частью уже служили под его предводительством в Коринфе, — действующим на Геллеспонте. Афиняне послали его с восемью кораблями к фракийскому Херсонесу, опасаясь за свои владения в этой стране. Вблизи Абидоса напал он из засады на спартанского армоста Анаксивия, совершенно разбил его войско и самого его умертвил. Во Фракию делал он частые набеги, приносившие ему и войску его богатую добычу, и восстановил на трон изгнанного царя Зевфеса. Так как Анталкидов мир (387) обязывал отечественный его город воздерживаться от войны, то он многие годы оставался во Фракии, вступил в брак с дочерью царя Котиса и жил спокойно и в довольстве, пока афиняне в 379 году послали его в Персию, чтобы вести против Египтян набранное персами греческое войско. Но зависть персидского полководца Фарнабаза помешала успеху предприятий Ификрата и наконец принудила его даже к бегству. В 374 году он опять уже в Афинах и в следующем году получает главное начальство над флотом в водах Керкирских, чтобы продолжать предприятия обвиненного и отрешенного от должности Тимофея. В короткое время довел он флот до численности 70 кораблей, необычайно скоро научил своих людей необходимой в морской службе ловкости и сноровке и отважными набегами на суше и на море приобрел для афинян столько выгод, что они считали его обновителем прежнего блеска их морского владычества, и по возвращении его, после заключения мира со Спартой (371) оказали ему такие почести, какие воздавались Гармодию и Аристогитону, а именно: воздвигли в честь его медную статую, угостили его публично и прочее.

Тимофей, сын Конона, не уступал своему отцу в воинской славе, но превосходил его силой духа и образованием, которое он приобрел близкими отношениями своими с оратором Исократом и философом Платоном.

Он обладал великими дарованиями, был, как бы самой природой предназначен сделаться полководцем и государственным человеком, имел необыкновенный дар красноречия, был неутомимо деятелен, милосерд и справедлив к союзникам и побежденным, до самопожертвования полон заботливости о своих воинах. В 393 году, юный Тимофей прибыл с отцом своим в Афины и остался там, когда Конон отправился послом в Азию. Вскоре за тем, после смерти отца, он сделался владельцем значительного имения, которое, однако же, вследствие роскошной жизни его заметно уменьшалось и расстроилось. Но с того времени как он вошел в близкие отношения с Исократом, он изменил свой образ жизни и снова улучшил свое состояние. Еще в юношеских летах Тимофей вместе с Хабрием и Каллистратом избран был в 378 году предводителем флота, когда запылала фиванско-спартанская война и Афины приняли сторону Фив. Сначала его затмевала блестящая военная слава старшего по летам Хабрия, который в различных странах воевал с большим успехом и в 376 году наголову разбил спартанский флот при Наксосе; но когда после того Хабрий долгое время занят был на Фракийских берегах, для Тимофея наступила эпоха славы. В тот же самый год, после битвы при Наксосе, афиняне, по просьбе фиванцев, послали флот, состоявший из 60 кораблей, под начальством Тимофея, для наблюдения за берегами Пелопоннеса и для предохранения Виотии от нападения спартанцев. Он опустошил берега Лаконии и одним своим появлением принудил могущественный остров Керкиру, имевший тогда 80 военных кораблей, присоединиться к афинской республике. Умеренность, с какой он вел себя в Керкир, побудила и остров Кефаллинию, соседние акарнанские города и эпирского царя Алкита перейти на сторону Афин, причем Алкита заключил личную дружбу с Тимофеем.