А люди, которых он знал, неподвижно лежащие на поляне? И бедняга Лута, кашляющий кровью… да уж, это и вовсе не походило на балладу. Ки чувствовал себя неловко, словно он был не такой, как все.

«Но все могло бы обернуться намного хуже, если бы не Брат». Ки судорожно сглотнул, чтобы сдержать рвоту. Он запретил себе думать об этом, но теперь, когда пыл сражения утих, эти мысли сами собой лезли в голову. Ведь он видел, как разбойник с мечом приближался к Тобину сзади. Он хотел броситься на помощь, но путь ему преградили двое других. Пытаясь увернуться от них, он споткнулся и упал. И к тому времени, когда он добрался до Тобина, все было бы уже кончено, если бы не Брат.

Тобин тоже видел его, он знал, что именно Брат, а не Ки спас его в тот ужасный момент. И все потому, что Ки допустил то, чего никогда не должен допускать ни один оруженосец: позволил отрезать себя от своего лорда в пылу битвы.

Не потому ли Тобин теперь так задумчив?

Наконец появился Квирион, невнятно бормоча что-то о преследовании похитителей лошадей. Но все видели, что его меч чист и что он никому не смотрит в глаза. Он сел рядом с телом Ариуса и накрыл голову плащом, тихо плача.

«По крайней мере, я не сбежал», — подумал Ки.

Через час или чуть больше Димиас, стоявший на упавшем дереве и смотревший на тропу, громко вскрикнул.

— Снова разбойники? — встрепенулся Тобин, хватаясь за меч.

— Не-а, это наши. Что-то медленно идут. — Димиас с угрюмым видом спрыгнул с толстого ствола. — Похоже, они в конце концов обошлись без нас.

Скоро они увидели Корина; рядом с ним ехали Ахра и Порион. Другие начали было восторженно кричать, однако Ки по одному взгляду на Ахру понял, что радоваться нечему. Да и Корин выглядел неважно, несмотря на уже подсохшие воинские метки на его щеках.

— Что случилось? — спросил Никидес.

— Мы их разбили, — ответил Корин, но, несмотря на усмешку, в его глазах было странное выражение.

Все остальные компаньоны тоже имели метки, и вид у них был самонадеянный, но Ки мог бы поклясться, что кое-кто бросал в спину Корину весьма странные взгляды. Правая рука Калиэля висела на перевязи, а Танил сидел на лошади позади Лисички и был очень бледен.

Ки попытался поймать взгляд Пориона, однако тот лишь коротко, предостерегающе посмотрел на него и крикнул:

— Принц Корин пролил кровь врага! С сегодняшнего дня он воин!

Началось общее ликование. Теперь все, кроме Квириона, имели воинские метки. Оруженосцу Калиэля, Мирилину, стрела угодила в плечо, но кольчуга выдержала удар, хотя Мирилин и получил внушительную ссадину и синяк. Зуштра хвастливо показывал царапину, оставленную вражеским мечом на его щеке, а Силнир прихрамывал, но в остальном компаньоны выглядели более или менее целыми. Но гвардейцам и конникам Ахры не так повезло. По меньшей мере дюжину из них привезли завернутыми в саваны, остальные были ранены.

Они привели с собой и похищенных женщин или, по крайней мере, тех из них, что остались в живых. Все пленницы были жестоко избиты, глаза у них были пустыми, наготу прикрывали рваные одеяла. Воины Ахры хлопотали над ними, но Ки, заглядывая в лица несчастных, думал о словах Инниса. А что, если он был прав?

Еще до начала битвы Тобин рассказал ему об Уне, и теперь Ки обеспокоенно искал ее среди прочих. Ему не сразу удалось узнать девочку. Грязная, с растрепанными волосами, словно какая-нибудь воительница низкого рода. Уна перевязывала руку воину из своего отряда.

— Привет, — сказала она, мельком улыбнувшись Ки, когда тот подошел к ней. — Я уже поблагодарила Тобина, а теперь и тебя благодарю. Вы были хорошими учителями.

— Рад это слышать.

Уна кивнула, возвращаясь к работе.

— Нелегкая была битва, но мы уничтожили это гнездо паразитов, — говорил тем временем Корин.

Его бравада, правда, несколько поблекла, когда Тобин показал ему на Ариуса и рассказал, что случилось с Лутой. Но когда Тобин упомянул о потерях среди гвардейцев, Корин лишь пожал плечами.

— Что ж, еще много осталось, не так ли?

Корин приказал сжечь лагерь разбойников и их самих. Когда они уже выезжали из леса, Ки оглянулся и увидел вдали столб дыма, поднимавшийся пал деревьями.

От такого зрелища его настроение улучшилось. Они победили. Тобин и он сам участвовали в сражении, и оба остались в живых, чтобы сражаться снова. Ки даже мысленно поблагодарил Брата. Но на обратном пути он постоянно посматривал на Корина. Принц был слишком молчалив, а его смех звучал натужно.

Теперь они ехали не строем, и Ки смог отстать, чтобы поравняться с конниками сестры. Он опять нашел Уну, она двигалась почти в конце колонны.

— Что там произошло? — шепотом спросил он.

Брошенный на него девочкой предостерегающий взгляд ничего не сказал Ки… кроме того, что он был прав, заподозрив неладное.

Когда впереди показался Рилмар, Тобин, Ки и Никидес вырвались вперед, спеша узнать, что там с Лутой, пережил ли он дорогу. В крепости их встретила Секора, вид у хозяйки был мрачный. Ларент сидел вместе с Бареусом у главного очага. Оруженосец закрыл лицо руками и медленно покачивал головой, пока Ларент говорил ему что-то низким, на удивление мягким голосом.

— Как Лута? — спросил Тобин.

— С ним сейчас дризид, — сказала Секора, показывая на ту комнату, в которой они накануне разговаривали с Ларентом. — Раненый ваш только недавно перестал кричать. Целитель никому туда входить не велит, только Арлу пускает. Это моя служанка, она приносит воду и что он попросит.

Они устроились рядом с Бареусом, но никто не мог сидеть спокойно. Вскоре пришли Корин и остальные; Тобин слышал, как кто-то из них смеялся внизу. Даже раненые пребывали в отличном расположении духа, гордясь удачной битвой.

Компаньоны поднялись наверх, и Лисичка сел рядом с Бареусом, молча выражая сочувствие.

— С твоими разбойниками покончено, сэр Ларент, — сказал Корин старику.

Тобин не понял выражения лица Ларента, когда тот повернулся к принцу и посмотрел на него здоровым глазом.

— Я слышал, ты и своих людей потерял?

— Да, боюсь, потери есть.

— Подай бренди, Секора! — приказал Ларент. — Давайте выпьем за убитых и за тех, кто вернулся.

Слуга принес потемневшие серебряные чаши, и Секора наполнила их бренди. Тобин сначала брызнул несколько капель на тростник под ногами в качестве подношения, йотом выпил остальное. Он никогда не любил крепкие напитки, но сейчас был благодарен бренди за его обжигающий жар. После нескольких глотков внутри разлилось тепло, ему захотелось спать; негромкий шум, доносившийся со стороны кухонного очага, и домашняя болтовня служанок как будто уплыли куда-то вдаль. Корин и несколько старших юношей ушли, но Тобин остался ждать с Бареусом и их друзьями.