Может, он слишком поверил в это, а потому проиграл. Регнар знал себе цену и понимал, что проигрыш был лишь случайностью, И все же… Он стиснул зубы, с отвращением вспоминая, как лежал, ощущая кадыком холод кончика темпларского меча. Этому дурню следовало наносить удар, быстрый и точный… или хотя бы медленный и неумелый. Но он решил поиграть в благородство, Что ж, если все-таки доведется встретиться, никаких игр больше не будет. Самое большее, на что темплар может рассчитывать, — смерть его будет быстрой.

— Кажись, мы на месте! — несколько недовольно пробурчал Торк.

Регнар с некоторым удивлением вслушался в интонации толстяка. Тому пришлось тяжелее всех, остальные парни приучены к седлу с малолетства, а этот в верховой езде не мастер, все больше ножками. Но пёхом за лошадьми не угонишься, Регнар спешил, и Торку пришлось взгромоздиться в седло, где он и провел все эти дни, вздыхая и охая, а на ночевках с мученическим видом смазывая истертую задницу какой-то пахучей дрянью.

— Ты, кажется, не рад? — усмехнулся Снежный Барс.

Не то чтобы они сдружились, Регнар даже немного гордился тем, что не имеет друзей. Друзья — всегда обуза, друзьям надо помогать, их надо оберегать, от них приходится принимать помощь, за которую потом чувствуешь себя обязанным. А Регнар любил свободу и независимость… от всех. Кроме, разумеется, Императора. Иногда мелькали крамольные мысли, что и Император не настолько родовит, чтобы приказывать воину, способному перечислить более двух десятков поколений предков-бойцов. Все знали, что Герат Первый, положивший начало династии, был всего лишь баронишкой из захудалого, больше похожего на избу-переросток, замка. Просто успел оказаться в нужном месте и в нужное время.

Те, кто об этом знал, — помалкивали, а кто не умел держать рот закрытым… Ну, это было понятно. Явор Герат Седьмой, как и его предки, весьма не любил длинные языки и стремился укоротить их при первой же возможности.

В общем, Регнар никого не мог бы назвать другом и не стремился к этому. Но толстый коротышка, по явному недоразумению возомнивший себя воином, был ему в некоторой степени приятен. Во всяком случае, с ним можно было поговорить о чем-либо, кроме драк и баб. Эти разговоры за годы, проведенные в имперской армии, Регнару надоели до смерти.

— Чему тут радоваться… видишь это? — Урда махнул рукой с такой яростью, что чуть не сверзился с седла.

— Что «это»?

— Пусто, понимаешь? Мы их упустили, Тьма на их голову.

Регнар взглянул на едва виднеющиеся вдалеке, почти скрытые пеленой дождя, остатки храма. Он тоже понимал, что преследуемым удалось скрыться. Из-за проклятого ливня они по-теряли следы темплара и его спутницы еще два дня назад и двигались лишь по тропе, что указывал проводник, какой-то грязный и до смерти перепуганный пастух. Потребовался всего лишь один удар плетью, чтобы тот все рассказал о рыцаре, выспрашивавшем дорогу к старому храму, и даже предъявил деньги, полученные за рассказ. Регнар посмотрел сам, скривился — темплар не такой уж и дурак, деньги у него местные, мингские.

Пастуху пришлось оставить своих тощих овец и присоединиться к отряду. В отличие от двоих, что потеряли лошадей — правда, это произошло несколько позже, уже здесь, в горах, — он ничуть не возражал против унылой, неказистой, зато послушной и выносливой лошаденки, которой, по большому счету, все равно было что тащить — тюк с провизией или худого неопрятного мужичонку. А если и стал бы возражать… выбор у него был невелик. Послужить проводником или сразу отправиться в петлю. Благо повод был — ведь разоткровенничался перед чужеземцем да еще деньги от него принял. Прямая измена.

И вот… все зря. Грязные, замерзшие, измотанные скачкой, перемежающейся лишь краткими остановками на отдых, воины еще не роптали, но так ли уж надолго им хватит выдержки. Регнар порывался гнать лошадей и в потемках… его послушались, вернее, подчинились — и это стоило отряду двух скакунов, каждый из которых стоил не меньше пяти полновесных золотых. Мысленно Регнар с явной неохотой поправился — орденских золотых. Как бы ни хаяли Орден, но деньги там все еще оставались именно того веса, какого следовало, в то время как имперские «злотники» все легчали и легчали. Пусть в империи от орденских марок демонстративно воротили нос, принимая с видимой неохотой и по цене лишь половины имперской монеты, но тряхни любого торговца, сразу узнаешь, что у него в сундуках на черный день припрятано. В основном увесистые кругляши с выдавленным орлом, а не бляшки с профилем Императора.

Он снова вгляделся в руины, до которых было шагов двести, не больше. Даже дураку было ясно, что в этих местах уже лет сто не ступала нога человека. А то и тысячу. Видать, проклятый темплар, пользуясь дождем, свернул с тропы — а поди найди его теперь, земля стала похожей на кашу, любые следы исчезают на глазах. Пару раз им попадались вроде бы верные приметы — надломленные веточки, треснутые корни… но теперь он понимал, что тропой мог пройти кто угодно. Лесной зверь или обычный охотник, к примеру.

Жестом подозвав проводника, дрожащего то ли от холода, то ли от страха, Регнар, нахмурившись, спросил:

— Это то самое место?

— Д-да… господин, — зубы тощего пастуха не находили покоя, выбивая неровную дробь.

— Я что-то не вижу здесь рыцаря, — насмешливо бросил Снежный Барс, но в этой насмешке сквозил холод смерти. — Или ты все же вздумал обмануть меня?

— Я… не знаю, господин! — Пастух поднял на рыцаря глаза, в которых стояли слезы пополам с дождем. — Их и правда здесь нет… и не было даже. Не знаю… я сказал всю правду, клянусь!

Широкоплечий десятник, возможно, даже не уступающий силой Регнару, подъехал к командиру. Выглядел он неважно, мокрый, да к тому же еще и злой как демон,

— Что скажешь, тысяцкий? Впустую ведь в такую даль перлись, так?

— Так, — нехотя вздохнул Регнар,

— Ребята устали, двое горло рвут, а у одного, глядишь, день-два — горячка начнется, Возвернуться бы надо. Здеся никого нет, разве что волк али медведь. А человеком и не пахнет.

Привстав в стременах, Регнар окинул взглядом нагорье, насколько хватало глаз. Да, темплар шел сюда — видимо, не дошел, Все-таки дождь, холод… Скорее всего они обогнали орденского шпиона, и можно было бы разбить здесь лагерь, чтобы темплар пришел прямо к ним в руки… но Регнар со всей очевидностью понимал, что просиди они здесь хоть до сезона снегов, все будет зря. Проклятый темплар… как его там, Легран, кажется… не придет. Неизвестно почему, но он изменил свои планы. А раз так…

— Возвращаемся, — хрипло буркнул он, бросив в сторону храма ненавидящий взгляд. — Возвращаемся… а этого…

Он посмотрел в сторону дрожащего пастуха, до которого только теперь дошло, что по его милости три десятка благородных воинов впустую месили конскими копытами лесную грязь. Мужичонка попытался придать лицу молящее выражение, но получалось плохо, страх заполонил все тело, оно отказывалось повиноваться, только глаза тупо смотрели на блестящего… некогда блестящего воина.