Я превратилась полностью, запрыгнула на стол, обнюхала всю еду: не отравлена, залезла под стол, оделась и села, как будто только что пришла.

Теперь я знала, как позабавить старика и заставить отвлечься. Будь он нормальным человеком, мы бы стали друзьями.

— С того момента, как ты здесь появилась, у меня возникло чувство, что меня пытаются провести.

— А у меня — чувство, что я ничего не понимаю. Хватит заигрываний. Есть разговор.

— Я тебя слушаю.

— До тебя уже рождались подобные нам?

— Не знаю!

— Не может быть, что не знаешь! Как это случилось в первый раз?

— Я не хочу об этом говорить.

— В Верхнем Волчке шла война?

— Да, — гаркнул с набитым ртом он. — После войны ведьмаки пожаловали в наш мир, тысячи ведьмаков.

Я уставилась на него в упор, не моргая и не двигаясь.

— Ну, хорошо, я пролью немного чернил на твой белый лист. Хе-хе. Меня произвели на свет в 1949 году, часть волчьих семейств к тому времени уже бросили свои дома.

— Потом?

— И что тебе это даст? — он активно закладывал в рот куски яичницы.

— Я очень хочу выжить после всего этого, дядюшка. Мне нужна твоя помощь, — невесело улыбнулась я.

— Тебе это всё равно не поможет, — сказал он. — Ну ладно. Желаешь подробного рассказа, значит? А не боишься слишком много знать? — он посмотрел на меня и, увидев, что мой взгляд по-прежнему сосредоточен на нём, приподнял брови и поджал подбородок.

Похоже, он не ожидал от меня подобной честности и, увидев, что я понимаю мотивы его действий, решил потешить мое любопытство.

— Чего конкретно ты не знаешь? В начале 1969 года нам подкинули Марину, мы сами-то жили впроголодь, а тут ещё это, мать и Саня вымолили у отца оставить её. Мать по ночам шила сорочки для покойников на заказ. В январе 1976-го умерла моя невеста, Лариса. После похорон, на какой-то день, я порезал ее родителей и сестру, виновных в её смерти. Меня закрыли в психбольницу для отбросов клана, долго держали, потом выпустили. Мне стало без разницы, чем заниматься, я пошёл работать в тюрьму, пил, гулял и прочее, продолжал лечиться от лишней агрессии, мать с отцом не давали мне покоя. Одна шельма понесла, якобы от меня, ходила постоянно то ко мне, то к родителям, просила денег, потом твоя мать воспитывала её ребёнка. Скорей всего, ребёнок не имеет ко мне никакого отношения. В 1988-м я убил своих родителей и тогда же устроил кровавую ночь в соседней деревне.

— Ты помнишь, как сделал это?

— Нет.

Нет… то есть он сделал это несознательно или ему просто страшно вспоминать?

— Ты не управлял собой?

— Нет! Я был пьян, а они лезли не в своё дело. После этого меня поймали и вкололи смертельную дозу нейтрализатора. Да, это был тоже 1988 год, 7 июня.

— Как ты выжил?

— А может, я заключил сделку с дьяволом? Хе-хе… Меня везли хоронить, — он улыбался сам себе. — Я сбежал, а они думали, что избавились от меня. И больше ничто мне не мешало! Разве что после инъекции мои глаза стали чувствительны к свету…

На фоне его общей преждевременной старости вечно слезящиеся подслеповатые глаза казались неотделимой и даже, как бы странно это ни звучало, гармоничной деталью образа. Я не стала развивать эту тему дальше, Филин был тем ещё психом, поэтому в любой момент мог прервать поток информации, лившийся на меня.

— Куда делись ведьмаки?

— Их давно вытравили, с моим непосредственным участием, так что свою миссию я выполнил сполна. От меня был толк, не то что от этой тряпки, твоего отца, который всю жизнь сидел на таблетках. — удивить меня тем фактом, что у папы тоже был гиперген, Филину не удалось, но каждый раз, когда я слышала в адрес отца нелестные слова, мне хотелось силой засунуть их туда, откуда они вылетели. — Если бы не я, ты бы сейчас даже не родилась. Но меня всё равно решили ликвидировать, — по нему было видно, что смертельная обида ещё не отпустила его. — Один из ведьмаков, с которыми заключили мир, купился на деньги и сделал тоннель. Однако мир был создан не для ведьмаков, и места, которые они осваивали, превращались в ничто.

— Как так в ничто?

— Все дома, построенные людьми, пусты изнутри.

— Так ты решил уничтожить клан? Отнять у волков их мир?

Филин криво улыбнулся, кивнул в ответ и продолжил:

— Мне попался человек, охотник со стажем, он готов был на всё, чтобы стереть клан с лица земли. Я легко воспользовался этим. Когда-то я зарезал его друга и жену этого друга, но он об этом не знал и уже никогда не узнает.

— Василич?

— Хех, ты хорошо осведомлена. Да. Кроме него и моего личного персонала никто не видел меня в лицо.

— В моей комнате сидит парень, которого ты лишил родителей.

— Мир тесен, дорогуша. Я всех здесь кого-то лишил.

— Я родилась, потому что ты перестал быть членом клана. Чтобы уничтожить тебя.

— Ты так считаешь? — спросил он с насмешкой.

— Я это знаю. А клану нужно, чтобы не было ни тебя, ни меня. Волков уже эвакуировали из этого мира.

Старик захохотал.

— К счастью, не всех. Они не взорвут этот мир! Он слишком ценен для них. А вот тобой они вполне могут пожертвовать.

— У тебя же есть план… Зачем тебе я? Собрался прикрыться мной?

Он повёл бровью и снова противно засмеялся.

— Ты и твой дружок можете погулять сегодня по саду. До завтра меня не будет. Бежать не пытайтесь.

Хоть с таким выражением лица, как у него, добрые дела не делаются, я решила вести себя как можно более благородно.

— Спасибо.

— Ты умная девочка. Но каждый попадается на своих пороках…

Похоже, моими пороками здесь были наивность и вера в невозможное. Меня проводили в комнату.

— Можешь есть свой завтрак, — сказала я Захару, когда вернулась.

— О чём вы с ним говорили?

— О том, что люди сами создают себе врагов. Всё это очень-очень глупая шутка… Эта цепочка тянется издалека. Он же воевал, он же возглавил тех, кто остался, и начал войну против тех, кто пытался обезвредить его. Нелепая, чёрт возьми, случайность! Стоило умереть одному лишь человеку! — рассуждала вслух я.

— Я не понимаю тебя.

Филин был одним из тех, кто изгнал ведьмаков из Верхнего Волчка, но нанял одного из оставшихся, получил от него то, что хотел, и убил. Филин устроил резню в деревне простых людей, но нанял Василича, который в итоге прослужил ему много лет, и я осознавала, что его он тоже, не колеблясь, убьет за ненадобностью. И всё же я до последнего надеялась на мирный исход дела.

— Скоро мы выберемся отсюда, живые или мёртвые. Ешь завтрак, пойдём гулять по саду.