При таких условиях в обоих районах имелись эскадры не слабее германской, и, кроме того, такое расположение сил препятствовало выходу с Филиппинских островов неприятельских угольщиков.

Однако еще до принятия определенного решения по этому вопросу намерения немцев выяснились окончательно. Вечером 4 октября радиостанция в Сува перехватила отрывок шифрованной телеграммы, отправленной с «Шарнгорста» по секретному коммерческому коду, экземпляр которого попался нам в руки.

Отрывок гласил: «Шарнгорст» на пути с Маркизовых островов на Восточный остров». Последний пункт расположен на полпути между Таити и Американским побережьем. Вопрос прояснился, когда наша станция на острове Thursday в Торресовом проливе одновременно с этой телеграммой приняла другую, не менее интересную. Последняя была нешифрованная следующего содержания: «Внимание! Australia и все большие английские суда вышли из Рабаула, направляясь на восток. Суда японской эскадры по всему району. Сегодня англичане установили радиотелеграфную связь с Рабаулом. Внимание!»

Исходя из этих телеграммам, можно заключить, что неприятель оставил восточные воды; события в американских водах как бы подтверждали достоверность сообщений. Адмиралтейство тревожила обстановка по другую сторону Тихого океана.

В районе Северной Америки командир Newcastle все еще продолжал поиски «Лейпцига», совместно с Rainbow и Idzumo неся охрану канадских портов, английской и японской торговли, и этот район не вызывал особого беспокойства, так как японцы решили подкрепить его линейным кораблем Hizen (бывший русский «Ретвизан», 12 700 тонн). «Лейпциг» оставался не обнаруженным; сведения о его присутствии были получены лишь 1 сентября, когда в Callao пришел пароход, который он держал при себе, и доставил экипаж потопленного 25 августа английского парохода Bankfields. В этот же день в Гуаякиль прибыли капитан и часть команды парохода Elsinore, захваченного «Лейпцигом» 11 сентября у мыса Корриентес в Колумбии. Капитан сообщил, что он с командой выбрался с островов Галапагос, куда был высажен неделю спустя после потопления его судна. Оба случая только усиливали впечатление, что «Лейпциг» оперирует на юге в ожидании прибытия своего флагмана.

Все указывало на опасность, грозящую району операций адмирала Краддока, а положение его было далеко не прочно.

Из предыдущих глав известно, что Краддок, принимая в свое ведение южноамериканскую станцию, пошел в самом начале сентября в Монтевидео с намерением сосредоточить суда своей эскадры на юге.

Его поиск вдоль побережья не принес успеха регулярным крейсерам эскадры, но вспомогательному крейсеру Carmania (капитан 1-го ранга Грант) повезло. В инструкции, полученной Грантом, предписывалось осмотреть Тринидат, подозревавшийся в качестве неприятельской угольной базы, где действительно месяц назад «Дрезден» принимал уголь на пути в Тихий океан.

Прибыв туда 14 сентября, Carmania усмотрела у западной оконечности острова большой почтово-пассажирский пароход, стоящий между двух угольщиков. Это был «Капитан Трафальгар», новый пароход компании Гамбург-Зюйд-Американской линии, проскользнувший из Ла-Платы 22 августа, воспользовавшись отсутствием Glasgow, вынужденного снять блокаду в поисках «Дрездена».

Неделю спустя «Капитан Трафальгар» встретился в море с канонерской лодкой «Эбер» из Южной Африки и получил с нее офицеров и вооружение. До 1 сентября он охотился за нашими торговыми судами, перекрасившись в цвета английской пароходной кампании Castle, но, видимо, встревоженный беспрерывными радиотелеграфными переговорами, все свое внимание сосредоточил только на том, чтобы не попасться нашим крейсерам, и ничего не достиг.

Carmania приближалась 16-узловым ходом, и, как только корпус ее показался над горизонтом, неприятель начал уходить на юг, а угольщики бросились в стороны.

Рассмотрев в скором времени, с кем ему предстоит иметь дело, «Капитан Трафальгар» повернул на запад на сближение, имея 18 узлов хода. К 12.10 расстояние уменьшилось до 40 кабельтов, и Carmania начала пристрелку, противник отвечал. С 35 кабельтов наш крейсер открыл беглый огонь из всех орудий левого борта; расстояние уменьшалось, бой разгорался. С 22 кабельтов Carmania перешла на залпы, второй и третий попали в ватерлинию. Большинство неприятельских попаданий были в мачты, трубы и вентиляторы, но «Капитан Трафальгар» продолжал держать под нос Carmania, и расстояние настолько уменьшилось, что начались попадания и из мелких старых пушек, полученных с «Эбера».

Когда расстояние дошло до 15 кабельтов, Грант начал поворачивать на 16 R вправо, чтобы ввести в действие орудия правого борта. Неприятель, до этого времени не менявший курса, стал уклоняться влево, и Грант, закончив циркуляцию, пошел за ним.

Было заметно, что на немецком пароходе начался пожар в передней части, что паропроводные трубы на верхней палубе перебиты, и он имеет небольшой крен на левую сторону. Однако и нашему крейсеру приходилось туго.

Один из снарядов, хотя и неразорвавшийся, произвел сильный пожар под передним мостиком. На мостике невозможно было оставаться, пожар принимал опасные размеры. К счастью, ветер дул с кормы, и, держа на левую раковину немецкого крейсера, можно было продолжать бой.

«Капитан Трафальгар» имел значительное преимущество в ходе, и к 13.30 вышел из-под обстрела. Казалось, что ему удастся спастись, но вскоре крен стал сильно увеличиваться, пожар все разрастался, корма и нос были объяты пламенем. Идя в таком положении еще с четверть часа, он начал было поворачивать на 16 R, но вскоре накренился набок и пошел ко дну носом вниз.

По немецким сведениям, он получил пять пробоин по ватерлинии, командир был убит, оставаться на палубе из-за пожара было немыслимо, и команде приказали спасаться в шлюпках, пароход же был подорван.

Так закончился этот бой — первый между судами подобного типа. Закончился он в нашу пользу, но немцы проявили много доблести и умения. Насколько известно, «Капитан Трафальгар» имел лишь орудия с «Эбера», т. е. два 4,1-дюймовых, шесть устаревших маленьких пушек и два пулемета, a Carmania — восемь 4,7-дюймовых орудий, но и она пострадала немало: пять пробоин по ватерлинии, уничтоженный мостик со всем рулевым устройством и приборами управления огнем, девять человек убитых и двадцать шесть раненых.

Положение ее к концу боя оказалось таково, что не было никакой возможности заняться спасением неприятельской команды. Пожар не утихал, и приходилось держать по ветру. Кроме того, на горизонте показался дым, и следовало опасаться появления неприятельского крейсера, которого во время боя тщетно вызывал погибший противник.

По-видимому, замеченный дым принадлежал пароходу «Элеонора Воерман» — угольщику «Капитана Трафальгара», подошедшему к месту гибели своего товарища несколько часов спустя, так как он доставил в Буэнос-Айрес спасенных, где они и были интернированы.