Влетел он вихрем в клинику, помчался вверх по лестнице, перемахивая через три ступеньки. Внизу дежурная странно смотрела... Артур взглянул на часы – не опоздал.

– Доброе утро, Ольга, здравствуй, Женя...

Евгения... мда. Обижена, смотреть в его сторону не желает. А что за страдание нарисовано на личике Оленьки? Но Артур поспешил направить стопы к Старперу. Догнала Ольга:

– Артур Иванович, подождите... Вы еще не знаете?

– Что? Опять кто-то умер?

– Вас... уволили. За прогулы.

Мать честная! Да ведь он должен был явиться на работу три дня назад! Уволен как злостный прогульщик, нарушитель трудовой дисциплины. Ну и ну!

– Это все Женька, – выдала подружку Ольга, плача. – Влила в уши Старперу...

– Оленька, – прервал ее он, улыбнувшись, – не надо слез. Все, что ни делается, – к лучшему, уж поверьте.

– Куда вы?

– К Старперу.

Вторично назвал Георгия Денисовича по кличке, от этого стало почему-то весело. Когда он вошел в кабинет, главный говорил по телефону. Увидев Артура, Георгий Денисович несколько стушевался, положил трубку и нервно смахнул со стола листы бумаги в ящик – как обычно. Он приготовился к скандалу, потому взял слово первый после неприветливого приветствия:

– Вы нарушили дисциплину. Какой пример вы подаете остальным работникам? Это теперь каждый может не явиться на работу, прогулять. У нас полетел график... Вы меня вынудили принять меры...

И осекся. Артур улыбался, будто видел пред собой папу родного, что показалось Старперу неуместным. Он нахмурился:

– Почему вы улыбаетесь?

– Я пришел поблагодарить вас и проститься.

У Старпера вытянулось лицо: а где же извинения, просьбы не увольнять? В принципе, он не прочь восстановить Артура, хотел лишь немного его проучить.

– Понимаешь, Артур... Я ценю твой талант, но так же нельзя. Это вынужденная мера, воспитательная...

– Понимаю. Я не в обиде.

– Придешь через месяц, возьму тебя обратно.

– Через месяц я буду далеко, а вот годика через два, возможно, приду проситься.

– Ты уезжаешь? – расстроился Старпер. – Куда?

– Далеко, Георгий Денисович, далеко, хотя... шарик наш не такой уж большой, как поглядишь.

– А диссертация? – осталась последняя надежда у Старпера.

– Защищу обязательно, но, наверное, чуть позже.

Простились мирно, это правильно, не стоит становиться в стойку революционера, пыхтеть от злобы и биться тупым лбом о стену. В жизни без того всего много. Так он думал, спеша домой к Даше.

Даша надела роскошное платье нежно-розового цвета, ткань ворсистая, но тонкая, по всему изделию пришиты мелкие искусственные жемчужины. Наряд, конечно, не для улицы и вообще слишком вычурный, но в нем можно спокойно отправиться в ЗАГС, если немного ушить. Рассматривая себя в зеркале со всех сторон, Даша потянулась к магнитофону, нажала на клавишу.

Ритмичная музыка ударила по мозгам. Нет, сейчас не тот настрой, что-нибудь понежнее бы... Даша перебирала кассеты, некоторые вставляла в шахту, слушала секунды, брала следующую. Так случайно наткнулась за контейнером с компакт-дисками на кассету с собственным голосом. Сначала она в недоумении присела, затем отмотала на начало. Слушала и слушала сеанс гипноза, стараясь отыскать в памяти хоть след от того, что наговорила. И не заметила вернувшегося Артура. Он подошел к магнитофону, выключил, через паузу спросил:

– Давно слушаешь? (Она кивнула.) Вот дурак, не выбросил.

– Артур, скажи, это все? Лучше сейчас скажи: это все, что мне предстояло узнать? Я хочу, чтоб сегодня был последний день, когда я узнаю еще что-то.

– Все, Дашенька, все, клянусь, – Артур присел рядом, привлек ее к себе. – Ты вспомнила?

– Нет. Только вертикаль... Как странно, в самые страшные моменты после... всего, вижу, как поворачивается земля набок. Так страшно становится... не знаешь, как на вертикальной стене удержаться. Вон это откуда. Почему она открыла чужим дверь?

– Кто?

– Мама. Ночью открыла чужим... Странно.

– Не знаю. Гарелин мертв, а Цинцаль... парень немного сдвинулся, по последним данным Вани. Мы вряд ли узнаем.

– Откуда берутся Гарелины?

– Я ведь не психиатр, Даша, и не социолог.

– А я где-то читала, что рождаются люди с лишней хромосомой. Эта лишняя хромосома как раз и является причиной супержестокости у человека. Получается, убийцами рождаются? А как быть с Кириллом? С Игорем? Они ведь тоже убийцы, косвенные. Да и Марину туда можно отнести. Значит, убийцами все-таки становятся?

– Даша, постарайся сейчас об этом не думать. А меня уволили.

– Как?!! – Даша отстранилась с ужасом. – И ты так спокоен?!!

– А что, головой о стену биться?

– Но почему ты улыбаешься? Это, по-моему, не весело.

– Мне на это плевать. Я ведь давно собирался уехать, почти год со мной ведут переговоры. А когда тебя привез из Тмутаракани, почти сразу дал согласие, сказал, что приеду с женой.

– Угу, не все иссякли новости. Постой, постой... еще тогда? А если бы я не согласилась выйти за тебя замуж? Решил за меня еще тогда!

– Я бы заставил. И потом, решать – это мужское дело.

– И куда же мы поедем, деспот?

– В Индию.

– Куда-куда?! – Ей идея с Индией не понравилась.

– В Индию. У меня на практике был один индус. Его отец владеет клиникой с прекрасным оборудованием. Зная мою страсть к экспериментам и исследованиям, мне обещают предоставить условия и для научной работы. Ты вдумайся: Гималаи, роскошные храмы, апельсины растут на улицах, слоны и бегемоты...

– Бегемоты в Африке, уж тебе-то не знать... В Индию! Черт знает что! Там жара дикая, кобры в дома заползают, холера и чума каждый год... А я что там буду делать?

– Родишь парочку мулатиков с серыми, как у тебя, глазами. Не мулатиков, так креолов, я, честно говоря, не разбираюсь в расовых смесях. Это хорошее занятие для женщины. Еще ты будешь писать... письма, роман напиши про нас.

– Да кому это интересно? Роман! Нет, меня только сумасшедшей можно назвать: добровольно иду в рабство. Может, мне передумать и сбежать от тебя?

– Я тебе передумаю!

– Но я не хочу в Индию. Надолго?

– На два года. Пока на два, а там посмотрим. Даша, не шуми. Будет так, как я сказал. Помнишь, ты говорила, что жила чужую жизнь? Она не удалась, потому что была чужая. Живи теперь свою, а в ней придется заново учиться, многое осваивать, переосмысливать, а главное – перечеркнуть прошлое. И ты должна делать это сама, я могу лишь помочь.