– Что-то не так? – снова спросил Миша, понимая, что я вся в себе.

– Всё так. Просто немного устала, – ответила я, медленно попивая сок.

– Это из-за него, да?

– Из-за кого?

– Из-за твоего парня? – чуть нахмурился он. – Ты из-за него грустишь?

– Я не грущу, – улыбнулась я. – И давай не будем о нем, хорошо?

– Как скажешь, Наташа, – вздохнул Миша. – Как скажешь…

Экскурсия, которую устроил Илья, была странной. С одной стороны, он показал нам чудесные старинные улицы, которые одна за другой постепенно погружались в ночной мрак и наряжались в яркие бусы из огней, а с другой… С другой, вся его экскурсия была наполнена романтическими нотками и лирикой, и предназначалась для влюбленных. Настоящих влюбленных. А не для едва знакомых людей.

Закончиться все должно было на смотровой площадке «Выше только любовь» на одном из небоскребов «Москва-сити», и, честно говоря, я предвкушала прекрасное зрелище – думала, увижу что-то более прекрасное, чем видела на крыше того дома, на которой мы с Кириллом прятались от людей Альберта. Но… Но Илья все напутал – забронировал места не на сегодня, а на завтра. Миша одарил его таким взглядом, что наш бедный экскурсовод даже уменьшился в плечах.

– Простите, ребята, – вздохнул он уныло. – Не знаю, как так вышло… Там вечером, когда темнеет, вид потрясающий! А хотите, завтра вас туда отвезу, а?

Илья кинул быстрый взгляд на Мишу, и тот едва заметно кивнул, а потом, опомнившись, повернулся ко мне и сказал:

– Если Наташа хочет.

И я согласилась. Нехотя, но согласилась, думая о том, где сейчас Кирилл. А главное – с кем.

– Тогда завтра я свожу тебя еще в одно интересное место, а потом Илья отвезет нас сюда обратно! – засияли Мишины глаза. – Как тебе идея? Согласна?

– Согласна, – устало кивнула я, и мы, договорившись о встрече, поехали домой. Илья довез нас прямо до дома, и я, быстро попрощавшись с парнями, выскочила из машины и, помахав им, направилась к подъезду. На ходу я кинула взгляд на окна нашей квартиры – свет в окнах не горел. Значит, дома никого не было.

Кирилл проводил время там же, где и вчера. С той же, что и вчера.

Поднявшись наверх, я рывком распахнула входную дверь и с силой швырнула рюкзак, полная раздражения и злости. И вздрогнула от чьего-то вскрика.

– Твою мать! – заорал Кирилл, и я, наконец, включила свет. Оказывается, он сидел в прихожей, расположившись в кресле, что стояло у шкафа, и я в темноте швырнула рюкзак прямо в него.

– Обалдела? – вскочил на ноги музыкант – он был в обычных джинсах, футболке и почему-то босиком. – Шастала весь день непонятно где, теперь прибить меня решила?!

– Извини, – холодно ответила я. – Не думала, что ты будешь ждать меня у двери, как послушный пес.

– Пес? – изогнул бровь Кирилл. – Да ты охамела, лапуля. Ты мои ключи с собой забрала, куда я мог уйти?!

Кажется, я покраснела, однако не собиралась просить пощады.

– Да? Прости. Мог позвонить и сказать. Ах да, у меня же нет телефона! – рассмеялась я ему в лицо. – Ни я с тобой связаться не могу, ни ты со мной. Но что поделать? Вот твои ключи, – с грохотом положила я его связку на тумбочку. – А свою Катю ты мог бы привести прямо сюда. Чего стесняться?

– Что ты сказала? – вспыхнул он. – Повтори.

– Ты оглох? – разувшись, я прошла мимо него на кухню – хотелось пить. Я не сразу сообразила, что вчера ночью Кирилл тоже первым делом пошел к холодильнику. У меня на столе стояли пирожки, а у него – коробки с пиццей и роллы.

– Стоять! – закричал он мне вслед. – Вообще-то я разговариваю с тобой! Повтори, что ты сказала про Катю!

Я усмехнулась.

– О, боже, прости, что произнесла вслух священное имя. Прости, что оставила тебя сегодня дома – поверь, я не нарочно. Прости, что отравляю тебе жизнь. – С этими словами я поклонилась в пояс, а после как ни в чем ни бывало налила воду в стакан.

– Ну ты и стерва, – почти с восхищением произнес Кирилл.

– Какая есть. А можно роллы украсть? Я пару штучек.

Кирилл молча смотрел на то, как я вскрываю упаковку с палочками для еды и ловко подцепляю ими роллы.

– Где была? – мрачно спросил Кирилл, скрестив на груди руки. Я чувствовала исходящее от него презрение.

– Гуляла, – ответила я, жуя.

– С кем? – процедил он сквозь зубы.

– С парнем. А, нет, с двумя парнями, – со смехом ответила я. Что за цирк он устроил. Допрос? Мне?

В голове мелькнула мысль – а вдруг он ревнует?

– С какими? – продолжал Кирилл.

– Какая тебе разница? – прищурилась я, уперев руки в боки. – Ты мне кто? Муж? Жених? Парень? Господи, мы даже не спали, какого черта ты устроил трагедию?

– Я?! – выкрикнул Кирилл вновь. Кажется, внутри у него все кипело. – Я устроил? Ты офигела, принцесса?! Трагедию устроила ты! Вчера! А сегодня продолжила! Вместо того чтобы поговорить со мной, побежала мстить. Очень по-взрослому, очень умно! Я тебя спасаю, все для тебя сделал, что мог, а ты устроила истерику!

– Спасибо за помощь. Ты делаешь это не безвозмездно, смею напомнить. И не кричи, пожалуйста.

– А ты не молчи! Я ненавижу, когда молчат. Злишься – скажи, если есть что сказать. Выплесни эмоции. Какого черта вы все молчите, когда я делаю что-то не так?! Неужели сложно во всем разобраться и разложить по полочкам: Кирилл, ты придурок, потому что ты сделал это. Я ненавижу тебя за вот это. Разве сложно? Сложно сказать?

– То есть ты своих косяков не понимаешь? – рассмеялась я хрипло. – Ты не тупой, Кирилл, вовсе нет. Ты все прекрасно осознаёшь – и в своем поведении, и в поведении других. Тебе просто интересно – скажет ли кто-то об этом или промолчит. Ты чертов манипулятор, вот и все. И вообще, разве я обязана делиться со своим работодателем своими эмоциями?

– Нет, – внезапно затих Кирилл. Его словно выключили.

– Вот и отлично. Я иду спать. Устала. И действительно извини, что забрала твои ключи.

Я встала и направилась к дверям, однако остановилась, не дойдя до порога, и сказала, глядя в стену.

– Завтра этот человек пригласил меня на свидание. Мне можно идти или… у тебя есть задания для меня?

«Пусть скажет, чтобы я, наконец, накормила его пирожками», – подумала я в отчаянии. А Кирилл, смерив меня недобрым взглядом, бросил небрежно:

– Катись, куда хочешь, лапуля. И к кому хочешь. Хоть к самому дьяволу.

Я и покатилась. То есть, пошла. Не к дьяволу, конечно, а в спальню, безумно злая – до дрожи в пальцах, которые приходилось сжимать в кулаки. Я не понимала, что происходит между нами. Не понимала свои чувства и его слова. Свои поступки и его действия. Мы оба совершали глупости, словно подростки, и оба, кажется, попали в ловушку, сотканную из обид, ревности и недомолвок.